– Все, хватит, наигрались.
Дозо направился к своему кузену, подняв руки вверх, будто сдается. Подойдя, он вдарил лбом ему по носу. Послышался треск, кровь потекла струей. Удар четкий, отточенный. Брайан закрыл лицо руками. Через пальцы виднелись только его глаза, в которых читался страх и шок. Понятно было, что о сдаче не может быть и речи.
– Тебе достаточно, Брай? Хватило? – Он вышагивал вокруг братца по парковке, потом снова направился к нему.
Терри отвернулся и стал смотреть в морскую даль, как будто не желая быть свидетелем. Я взглянул на Джентльмена.
– Все в порядке? – сказал тот преспокойненько.
– Да не, все путем, – отвечаю.
– Ты-то ничего против не имеешь, Биррелл, – улыбнулся Дойл, посматривая на собак.
Одна уже даже не бьется. Глаза открыты, она все еще дышит, просто повиснув на ошейнике. Связанная, облитая керосином, она как будто слишком слаба, чтобы продолжать бороться. Вторая, с ранеными лапами, все еще брыкается. Одна нога повисла, вся искореженная. Теперь уже смерть для них – наилучший исход. Таких уже никто не возьмет, все равно усыпят или отправят на живодерню.
Я просто пожал плечами. Никто не может остановить Дойла. Он уже все решил. А кто попытается ему помешать, рискует последовать за собачками.
– Терри? – не унимается Дозо.
– Если ты не продолжишь, я обращусь в Международный суд в Гааге, – сказал тот, улыбаясь и приглаживая мелким бесом вьющиеся волосы.
Это, однако, полный беспредел. Просто пиздец какой-то. Брайан сидит на песке, все еще держась за свой нос. Дойл обернулся к нему и тычет в него пальцем.
– Не забывайте, что вы здесь с нами. Потому что мы эту тему разрулили! Не забывайте. И не надо говорить нам, что делать, а что нет. И не думайте, что можете просто заявиться и командовать тут!
Дойл поджег собаку. Потом другую. Пока их охватывало пламя, они кричали и дергались. Долго смотреть я не смог, отвернулся против ветра и стал смотреть на пустынный пляж. Тут что-то шлепнулось. Должно быть, веревка пропиталась керосином, зажглась и лопнула. Одна собака упала, попыталась подняться и отползти по песку к морю. Это была та, борзая, с перебитыми ногами, так что далеко она не ушла.
Другая издала тихий вопль и перестала биться, и когда веревка лопнула, она упала и лежала уже неподвижно.
– Какой пикник обойдется без гребаных хот-догов, – сострил Терри, но вид у него был далеко не довольный.
И тут он, Полмонт и Дойл заржали как сумасшедшие, истерическим таким смехом. Я и Джентльмен молчали, молчал и Брайан.
Потом по дороге домой мы с Терри договорились никому не говорить о том, что произошло этой ночью. В школу я так и не пошел. Когда мама спросила, где я был, я просто ответил, что ходил к Терри. Она закатила глаза. Я заставил Рэба подтвердить, что я вернулся раньше, чем на самом деле. Он вообще нормальный пацан, наш Рэб.
Какое-то время собаки не выходили у меня их головы. Стыдно. Псы – безжалостные убийцы, это да. Их так натаскивают. Но вытворять такое с собакой – это свинство. Убить тварь – да, это по-честному. Но то, что устроил Дойл, показывает, что у него не все в порядке с головой. Да, Дойл, конечно, ух. Я решил держаться от него подальше и уже жалел, что мы договорились идти вместе на футбол. На самом деле этот урод мне никогда не нравился. Не говоря уже об этом ссыкуне и подлипале Полмонте. О Джентльмене я мало чего знаю. Лично мне он ничего такого не сделал, но на пару с Дойлом они, сука, крутые, как козий кал.
Я че-то размечтался, бля, а автобус мой пришел. Я не собираюсь воевать с таким беспредельщиком, как Дойл, из-за нескольких фунтов за медную проволоку, но все равно ему будет сказано.
Сажусь в автобус и забираюсь наверх. Денек складывается неплохой. Когда мы проезжаем по Принцесс-стрит, со второго этажа открывается отличный вид на замок. Пробки, правда, пиздец. Тут понимаешь, почему люди из Глазго так недовольны Эдинбургом, ведь у них нет ни такого замка, ни садов, ни магазинов, ничего такого. В Эдинбурге, говорят, трущобы, и это правда, только вот Глазго – это сплошные трущобы, в этом-то и разница. Они как кочевники. Беспредельщики вроде Дойла здесь выделяются как паршивые овцы, в Глазго они затерялись бы в толпе себе подобных.
Ронни Алисон из боксерского клуба сел в автобус. Я отвернулся, но он меня заметил, подошел и сел рядом. Он сразу засек шарф «Хибз», свисающий из моего кармана.
– Так-так.
– Ронни…
Он кивает на шарф.
– Чем торчать на трибунах, ты бы лучше в боксерском клубе позанимался. Я как раз туда сейчас еду.
– Ну да, ты так говоришь, потому что сам – «джем-тарт», – отшучиваюсь я.