Хольм дернул кружку к себе и тут же почувствовал, что под ним сыро.
— Черт побери, ткое славное пивко, — пробормотал он и попытался пригоршней зачерпнуть пролитое пиво, чтобы вернуть его на место, в кружку. С первой попытки не удалось. Он попытался сызнова.
И в один момент старик Хольм стал трезв как стеклышко.
Жидкость была кровью.
Амальгирование — это процесс, ход которого требует множественных стадий. Лапидиус обладал различными образцами горных пород, о которых знал, что они содержат золото и серебро. Искусство заключалось только в том, чтобы высвободить с помощью ртути оба благородных металла, что было легче сказать, чем сделать. При этом количественные соотношения и температура пламени играли большую роль, так ему казалось. И еще он вроде бы установил, что золото и серебро извлекаются из различной руды с разной степенью сложности, и в это утро он еще раз посокрушался, что хотя у него и были весы для определение массы, а вот прибора для установления нужной температуры плавления не было. Само собой разумеется, алхимия давала способ определения температуры тела при лихорадке, температуры навоза и тепла, необходимого для вылупления яиц, а также градуса полуденного зноя, жара в очаге и золы, однако все это достаточно приблизительно.
В ход его мыслей вторглась Марта со своим извечным вопросом, не хочет ли он поесть.
— Что? Нет, спасибо. Пока не хочу. Фрея еще спит?
— Поди да, хозяин. Дак я поставлю вам тамось тарелочку каши, коды захотите и откушаете. — И прежде чем он успел воспротивиться, она уже приблизилась и сунула тарелку между колбами и тиглями. — Ой, скусна!
Она повернулась, чтобы снова отправиться к своим горшкам, и тут это случилось. Ее широкий зад задел небольшой аламбик. Стеклянный сосуд соскользнул по краю стола, упал на пол и разлетелся на тысячу мелких кусочков. С шипением наружу вырвался газ.
— Иисус, Мария и Святой Иосиф! — всплеснула Марта руками. — Я ненарошна, хозяин! Я хотела как лучше! Ой, простите!
Лапидиус поджал губы. Ему потребовалось напряжение всех сил, чтобы не наброситься на служанку и не вытрясти из нее душу. Она же знала, что он терпеть не может, когда ему мешают за работой, и каждый раз забывала.
— Ох-ох-ох! Ох-ох!
Она нагнулась, чтобы собрать осколки, но Лапидиус отодвинул ее в сторону.
— Оставь. Ни к чему тебе вдыхать эти испарения.
— Ага, хозяин! Дак как жа, хозяин! Ох, простите!
— Быстро на кухню!
— Да, хозяин. Ох, дак как жа энто я!
Марта, причитая, убежала.
Оставшись в одиночестве, Лапидиус постарался справиться со своим гневом. Аламбик, хоть и был мал, играл большую роль в его эксперименте. Без него нечего и думать продолжить Variatio VII. Надо раздобыть новый, пусть даже на время. Но где? Он пораскинул мозгами. Или у городского медикуса, или у аптекаря. И у того, и у другого он должен бы быть, ведь оба по роду своих занятий должны приготавливать лекарства. Даже скорее у аптекаря. Точно, к нему он и обратится, благо до его заведения ближе, чем до дома медикуса. Лапидиус решил немедленно браться за дело. Против обыкновения он вышел из дома, ни слова не сказав Марте. Пусть еще помучается своей оплошностью.
Его путь пролегал через Кройцхоф и Гемсвизер-Маркт. На рыночной площади, как обычно, царило оживление. Пожалуй, даже больше обычного, как ему показалось. В чем там дело? Вроде как все сгрудились в одном ряду. Люди истерично вопили друг другу, таращились на что-то лежащее на земле или просто стояли с застывшими лицами. Опрокинулась какая-то тележка с товаром, но на это никто даже не обращал внимания. Сушеные фрукты, каштаны, буковые орешки рассыпались по булыжнику мостовой. Лапидиусу приходилось балансировать, чтобы не разъехаться на них и не грохнуться, когда он направился в ту сторону. Благодаря своему росту он смог кинуть взгляд поверх голов, чтобы ухватить, что стало причиной сумятицы: труп в луже крови.
Женщина, как выдавали длинные светлые волосы, выбившиеся из-под полотна, укрывавшего тело.
Начальник стражи — Лапидиус подумал, что тот же самый, который принес ему вызов явиться в пыточную камеру — стоял подле мертвого тела и испытующе вглядывался в лица зевак.
— И что, никто из вас не знает погибшую? Не рассказывайте мне сказки!
Ветхая сморщенная старуха проскрипела:
— Бог мой, Крабиль, говорим же тебе. Никто и не думает морочить тебе голову.
— Хм, что ж, — покачал головой Крабиль, исполненный важности. — И все-таки чудно! Как это вы, торговый люд, что и муху мимо носа не пропустит, не знаете?