- А что мне делать? Что делать, если я совсем один? Я понятия не имею, откуда ты можешь что-то знать обо мне, или что ты там себе напридумывала…
- Почему не дать сдачи? Это же не сложно, главное начать.
- И превратиться в них? Нет, спасибо, - я отвернулся и посмотрел в сторону, куда ушли ребята, только что избивавшие меня скопом.
- Я не говорю о превращении, но почему ты не можешь просто ответить им? Дать сдачи?
Я собрался ответить ей контраргументом, как почувствовал то, что не чувствовал еще никогда в жизни: ее пальчики обвили мою ладонь и сжали ее. Слова остались в глотке, так и не выйдя из нее, я лишь сжал ее руку, чувствуя, как от нее по коже разливается ток, и кивнул. А через пару минут, смог выдавить: «Наверное, ты права».
Лучшая часть моей жизни началась. И даже если из следующих событий вам покажется, что все было не так уж хорошо, то я все равно считаю эту часть жизни лучшей, ведь теперь я был не один. Все свое свободное время я проводил, таская камни, кирпичи и прочее, что могло дать мне больше силы, чем я имел. Я сделал себе грушу из мешка с песком, который подвешивал на дерево. Время шло, я занимался собой, а иногда виделся с Мари. Я не знал, где ее найти, на мои вопросы о подобном она отвечала уклончиво, а я не мог продолжать расспрашивать, видя, что она не горит желанием отвечать, так как был благодарен ей уже за то, что она общается со мной. Она всегда сама меня находила, и мы гуляли по округе, болтая о всякой всячине. Мари оказалась старше меня на полтора года, постоянно болтала обо всем, я пытался не отставать от нее. Не знаю, знала ли она о происходящем в моей семье, но я меньше всего хотел, чтобы она об этом узнала. А если и знала, то она не затрагивала эту тему и не давала даже намека об этом. В общем, время шло, я продолжал заниматься, здорово вытянулся и расправил плечи. Может, я и не был сильным, но удар выдержать мог, а благодаря груше и обидчика поколотить. Ник и задиры пытались меня достать, но даже не смотря на свою отбитость, игнорировать изменения, происходившие со мной, они не могли, и после пары попыток поддеть, получив отпор, оставили открытые попытки. А потом началась Великая Депрессия.
Уж что не изменилось, так это отношение моего отца к алкоголю. Напротив, он стал пить даже больше. Он лишился работы и всю злость и обиду вымещал на нас с матерью. Я стал искать работу, хоть что-то, чтобы нам было, что есть. Какое-то время мне везло, и я работал грузчиком на местном рынке, но большую часть тех грошей, что я получал, он отбирал и пропивал. Мама пыталась найти вторую работу, но в один день тело не выдержало, и она слегла. Я не знаю, что тут виновато больше, поведение отца, или та ситуация, в которой мы оказались, но после того, как мамы не стало, он начал обвинять меня в ее смерти. Примерно тогда мое везение закончилось, и я потерял работу. Я бы свихнулся, если бы не Мари. Она была единственной, кто поддерживал меня в то время и единственной, с которой я старался проводить свое время, пока не было работы. А когда мы не могли видеться, я продолжал свои тренировки. Это было нелегко, и, порой, я валился с ног от усталости, но это было лучше, чем терпеть вечно пьяного отца.
Что бы вы ни говорили, но каким бы ни был твой запас терпения, он не безграничен, а терпение имеет свойство заканчиваться. Так и получилось, когда в один день я пришел замученным домой, а отец, напившись, полетел на меня с кулаками, проклиная и виня в смерти матери. Наверное, в тот момент у нас обоих кончилось терпение. Я увел его кулак в сторону и ударил под дых. Он выдохнул и согнулся пополам, прекратив брань и лишь жадно пытаясь глотать воздух. Это был тот переломный момент, когда я понял, что должен делать. По крайней мере, я так считал. Поднявшись к себе и захватив старую сумку, я собрал вещи, свои сбережения, что прятал под подоконником в комнате, чтобы они не превратились в алкоголь и спустился вниз. Старик лежал на полу, где я его и оставил и громко дышал, держась за живот. Кажется, после удара его вырвало, но ему это было даже полезно.
- Вот, тебе на завтра, - я отсчитал пару баксов и положил ему на грудь.
Шепча проклятия, не в силах нормально говорить, он злобно смотрел на меня. А когда я поднялся и, повернувшись на выход, сказал: «Прощай», я услышал только плевок и тяжелое дыхание.