– Да не в прямом смысле…– Тогда вам стоит конкретнее задавать вопросы, чтобы собеседник вас понял.– Что ты делаешь в девять… – он посмотрел на часы, – Ха, уже в 10:34 дома, когда твои коллеги пашут как лошади на работе?– Не припомню я, чтобы на работу устраивалась?– А вот я помню, поэтому собирайся и через десять минут нам нужно вернуться обратно.– Я не давала согласия на эту работу, к тому же я даже не знаю, что это за работа такая?– Я говорил тебе вчера – моего менеджера.– Но я никогда не работала на таких должностях. С чего вы взяли, что я справлюсь?– Справишься. Не сомневайся. А теперь снимай свой бабский махровый халат-тулуп и пойдем уже. Я и так утреннюю тренировку из-за тебя пропустил.Мы стояли друг против друга. Он смотрел сверху вниз, я смотрела снизу вверх и поняла, что шея уже заболела. Поэтом взялась за неё рукой, в процессе нашей ругани, от чего его уголки губ слегка приподнялись.– Ты поедешь, и это не обсуждается…– Нет!– Так, стоп, то есть, ты мне сейчас нет сказала?–Да!–Ну вот, наконец-то согласилась. Пошли.Он поначалу потащил меня за руку, но когда я стала сопротивляться, он закинул меня на плечо и потащил так быстро и стремительно, словно я ничего не весила.– Но, я не соглашалась.– Ты только что уверенно сказала «Да».– Я не…– Я очень рад работать с вами милая Клементина и поэтому, в честь такого знаменательного события… – он поправил меня на своем плече и вновь начал спускаться по ступенькам, – Чёрт, угораздило же тебя на тринадцатый этаж забраться, пониже не могла? Пока бежал по лестнице, между девятым и десятым на мгновение даже имя своё забыл. У вас тут часто лифт не работает?– Как много вы задали мне вопросов, что первые десять я уже даже забыла.Я не сопротивлялась. Бесполезно. Особенно против него я не попру, сломает и в бараний рог скрутит.– Я что-то тебе говорил, но уже забыл. Ладно, вспомню, скажу, – он поставил меня на землю и стал тяжело дышать, – Ох, вот и тренировочка тебе. А я то переживал.Ирония, не иначе.Он достал телефон и, набрав что-то, поднес телефон к уху.– Можно такси… адрес? Красный Арбат, дом 33, спасибо.– Странно, что вы без машины.– Она осталась стоять в пробке.Я удивленно стала смотреть на него, не зная, что сказать. Он посмотрел на меня и, сделав лицо мол «ничего особенного», слегка улыбнулся.– И где она стоит?– В центре.– Что? Вы шли оттуда пешком? Прямо до моего дома?– Я не шел Тина, я бежал. Бежал сюда от самого центра. Бежал по лестнице, не замечая усталости.– Но зачем?Он смотрел так нежно, так ласково, что на мгновение, на это самое мгновение, я запустила в свою голову мысль о том, что я могу нравиться этому человеку. Нравится никак друг или обычная, смешная, рыжая девчонка, а как женщина. Которая может заставить биться сердце стоящего рядом мужчины сильнее, мучительно больно и одновременно сладко, то, как недавно стучало у меня. Билось изо всех сил, словно магнит, которого ждет другой магнит и если оно не соединится с ним, будет страдать и медленно умирать.– У тебя черная соринка в углу глаза, – вдруг сказал он и испортил всю романтику. Не любовь это. Нет. Нифига не она. Но соринку из глаза всё же убрала.Он засмеялся и посмотрел в сторону прибывающей машины такси. И тут я посмотрела на себя.– Я что так поеду? – вдруг спросила я его, когда он открыл дверцу машины, практически запихивая меня в неё. И, кажется, я смирилась с тем, что теперь работаю на него.– Да, выглядишь ты конечно не очень, но и это мы исправим.– Как? Снова позовёшь бригаду Х?– Нет, такого обслуживания не будет, но у нас в офисе есть девушка, которая похлеще любой бригады Y будет. Садись.И только после тяжелого вздоха, я села в машину. Проезжая центр, я увидела машину Алексея. Она стояла практически посередине. Рядом стояла машина ГИБДД и черный мерседес. Кто-то в черном костюме разговаривал с полицейским, другой садился в машину Алексея.– Там вашу машину…