– Тина…– Нет! Уходи! – я стала толкать его к двери, – Уходи! Я не хочу тебя слушать. И видеть тоже не желаю. Убирайся,… прошу,… уйди.Какое-то время он стоял и смотрел на меня. Я видела, как его скулы сжимались и разжимались с такой силой, что зубы могут треснуть. Кулаки были так сжаты, что белые костяшки стали синеть.На кого он злится? На меня? На себя?– Уйди! – практически шепотом сказала я и, закрыв глаза, почувствовала, как горячие слезы струёй стекали по щекам.Оттого как сильно дверь захлопнулась, я вздрогнула. Полки, картины и зеркало сильно содрогнулись, что я подумала, они могли упасть.– Прости, я … не хотел, что бы всё так получилось! – сказал Дмитрий, так же покидая мою квартиру.
Глава 10.
Алексей.Два дня спустя.Я вымещал свою злость, отрабатывая удары. Мне нужно взять себя в руки и начать думать о более важных вещах. Через две недели у меня игра, и я хотел бы сосредоточиться на ней.Но выставив цепочку из шайб и бросая их в ворота, я вновь становился всё более жестким и последние три, оттого с какой силой я их ударил, перелетели выше ворот попадая в ограждение.– Ты такими темпами сломаешь защиту, – от выхода послышался голос, и мне даже ненужно было смотреть в его сторону, чтобы понять, что пришел мой дядя, – Что-то произошло, что ты так яростно швыряешь шайбы?Он всегда был очень проницательным. От его глаз не ускользнет ни одна эмоция. Что больше всего раздражало. Мои родители большую жизнь проживают заграницей, большую свою жизнь я прожил с дедом и с семьёй моего дяди. Возможно, поэтому он считал меня больше сыном, чем племянником, никогда не баловал, и воспитывал, так же как и своего сына Кирилла.– Ничего не произошло.– Оно и видно! – недоверчиво проворчал дядя и подошел к ограждению. Я подъехал к нему и, облокотившись локтями об перила рядом с ним, смотрел в сторону катка.– Слышал у тебя новый менеджер? И как, справляется? Сколько думаешь, проработает на этот раз? Месяц, два, может три?Я нахмурился и немного сморщился, словно от боли. Он как будто специально давил на «больное». Я не стал отвечать и просто сжал руками клюшку.– Что с тобой? – вновь отозвался он, и я всё-таки бросил на него взгляд.– Я в полном порядке. Я же уже ответил.Во мне опять что-то горело и никак не могло потухнуть. Огонь становился только больше и жарче. Сгорю. Не выдержу и сгорю. Я, тяжело дыша, отъехал и вновь принялся, словно пули метать шайбы в ворота.Хочу забыться. Измотать себя и вымотанным уснуть без задней мысли. Вот только я вновь почувствовал в себе полный прилив гнева и ярости. И, в конце концов, клюшка сломалась в моих руках, и я с ревом бросил её от себя, словно она была в огне и заставляла гореть меня. Не помогло.Я услышал, как входная дверь громко закрылась. На катке я вновь остался один.***Я выходил из раздевалки и, не особо смотря по сторонам, шел уже к выходу. На улице было темно, я оглядел парковку, что освещались фонарями и, увидев свою машину, пошел к ней.– Алексей! – я оглянулся.Оказывается дядя, всё это время был ещё на работе. Он всегда был трудоголиком, сколько я его помню. Приходит раньше всех и уезжает позже всех. Пташкой он был точно ранней.– Я думал ты уже как три часа дома?– Было кое-какое дело. Собственно из-за него я и хочу с тобой поговорить.Я нахмурил брови, но всё же кивнул ему.– Подвезешь до дома? А позже немного поговорим.Я вновь только кивнул ему, отвечая, говорить не хотелось, да и ни к чему, он определенного ответа всё равно не ждал.Проезжая мимо больших зданий дядя стал рассказывать, что архитектор того или иного здания его добрый друг. Он говорил что-то ещё, но я не особо слушал, возможно, сказалась усталость, а может и что-нибудь ещё.– Ты стал рассеянным!– Что?– Ты изменился за эти несколько дней.
– Это не так.Дядя чуть заметно улыбнулся, говоря: «Кого ты обманываешь?» лишь одним взглядом.Я коротко на него бросил взгляд и вновь стал смотреть перед собой. Я не знал, что можно на такое ответить. Я не замечал за собой никак изменений, так с чего он упирается на то, что я волшебным образом переменился?– Ты стал витать где-то мыслями. Вроде бы телом ты здесь, но душой ты явно не со мной и даже сейчас.– Ты просто за сегодня устал дядя. Тебе кажется.– Прошлый ты спросил бы меня сразу, что за разговор тебя ждет. Ты стал бы сразу же отнекиваться и сказал бы мне нечто: «Что бы там, не было – это не я», «Меня очернили, сквернословили, я не виноват», «Все слухи, что ты услышал – неправда». Но ты даже ухом не повел. Но это конечно не самое моё первое примечание.Я только усмехнулся. Он прав, я стал бы сразу же отнекиваться. Привык, что он только ругает меня за мои выходки, говоря, что он устал вытаскивать мою задницу из проблем.Последний раз, когда я попал под раздачу, дядя ругал меня за то, что попал в газету. Фотография, где я держу пьяную девушку на руках в ресторане. Я был только рад тому, что лицо Тины было закрыто волосами.Вспомнив её взгляд тогда на фотосессии, я чертыхнулся про себя, стараясь сдержать своих дьяволов в себе, пока за рулем и вновь погрузил мысли куда-то глубоко в себя. Возможно, дядя говорил мне что-то ещё, но я его уже не слушал.У его дома я остановил машину, но не двигатель. Считал, что как только дядя выйдет, я, надавив на газ, рвану к себе домой. Хотелось поскорее принять душ и лечь спать.– Ты что к нам не зайдёшь? – спросил дядя, выйдя из машины.– Тётя, наверное, уже спит, не хочу её беспокоить.Я старался говорить спокойно, эмоционально ссылаясь на то, что устал. Дядя, покачав головой, смотрел на пассажирское сидение, затем захлопнув дверцу машины, посмотрел на меня, сказав при этом только одно предложение.– Я решил отстранить тебя от игры, которая состоится через две недели.Клементина.Я сидела в кресле с газетой и нервно вычеркивала предложения о работе, в которые уже успела позвонить. Горячий чай стоял рядом на маленьком столике, я засмотрелась на пар, что выходил из чашки или просто задумалась, смотря на пар, что выходил из чашки. Хотя какая разница.