- Может, не нужно, Слава, продолжать?
«Мать твоя барахтается. Но ты не даешь ей сразу утонуть. Тебе нужно продлить удовольствие. Ты ее убиваешь, медленно, не спеша. Пусть она долго переживает этот ужас, не веря в происходящее. Не веря, что ее родной сын может сделать с ней такое. Она думает, что это ужасный сон. Твой маленький сынишка, карапуз будет играть. А у тебя перед глазами другая картина, от которой ты тащишься. Ты берешь его крохотную ручку, кладешь на разделочную доску и ножичком начинаешь шинковать каждый его пальчик, потому что тебе захотелось нежного салатика. Для пробы отправляешь в рот, как монпасейки, несколько кровавых кусочков. Какой наслаждение!» И тут… тут я не выдержал.
Славу затрясло, как в лихорадке. Он уперся лбом в край стола.
- Ненавижу! Тварь! Я убью его!
Настя была напугана, она не знала, что сказать.
- Разве… разве нельзя его уже сейчас расстрелять? Ведь всё понятно.
- Если бы я его пристрелил, меня бы на несколько лет отправили на зону, потому что я совершил преступление, убил человека. В глазах закона он такой же человек, как ты и я.
И уже спокойно:
- Но это не человек. Я буду слушать его исповедь до конца. Я всё пройду!
- А может быть, тебе отказаться от этого дела?
- Я буду выезжать на места убийств, где он подробно всё будет рассказывать и показывать, как он это делал. Будем находить очередные останки его жертв. И это будет тянуться день за днем, неделю за неделей, целыми месяцами, пока не пройдем по местам всех его преступлений.
- Милый! А почему бы тебе не выпить вина?
- Вина? Ты говоришь «вина»? вина! Непременно вина!
Настя достала два бокала, поставила на стол. Немного себе, а Славе полный бокал до краев. Возле бокала положила конфетку. В бутылке осталось меньше трети. Она уже пробовала это вино. Оно ей понравилось.
Слава пил долго, всё больше и больше запрокидывая голову. Кадык ходил вверх-вниз. Долго смотрел на пустой бокал, удивляясь: неужели он всё это выпил, когда он это сделал.
- Что же я натворил? – вдруг воскликнул он.
И резко встал.
- Что случилось?
- Я же за рулем! Мне это совершенно не пришло в голову. Взял и выпил целый бокал.
- Что же? Останешься переночевать.
- Нет! Не надо! Лучше я вызову такси!
- Слава! Да что же это с тобой. Осталось три дня до свадьбы. Ты ночью вызываешь такси, чтобы уехать от невесты? Это смешно! Кто-нибудь узнает об этом, так я даже не знаю, что он подумает о тебе, о нас.
- Всё так серьезно?
- Да! Всё серьезно!
Она подошла к нему, сняла с него пиджак и стала расстегивать рубашку, поглаживая ладошками его грудь. Он улыбнулся.
- Зачем? Зачем ты это делаешь, Настя?
- Чтобы ты сейчас лег спать и ни о чем не думал.
- Хорошо! Хорошо! Только давай, Настя, я это сделаю сам! Я же не ребенок. Я не могу позволить, чтобы меня раздевали, как младенца.
Помедлив, заявил:
- Отвернись, пожалуйста! Отвернись! Я буду раздеваться сейчас. Нет! Не буду! Я посплю в одежде вот на этом кресле.
- В одежде не получится.
- Это еще почему не получится?
- Я постелила постель. А на постели одетым не спят.
Он повернул голову. На полуторке из-под зеленого одеяла выглядывала простыня. В изголовье две подушки.
- Ты хочешь?
- Да! Хочу! Мы почти муж и жена. Что же тут такого?
- Да! Я почти пьяный.
Он сбросил туфли, сдернул с себя рубашку.
Настя скинул халатик. Он онемел. У нее была фигура богини. Настя улыбнулась и сказала:
- Я ложусь. Тебе на всё про всё пять минут. И ни секундой больше! Всего пять!