Он слегка придерживал ее за талию, водя ее в ритм музыки. В нем чувствовался опытный танцор. Но вот его рука передвинулась дальше по спине и опустилась ниже. Он хотела одернуть его, но почему-то не сделала этого.
Он мизинцем нащупал резинку ее трусиков. Она покраснела, но ничего не сделала. Никак не показала своего волнения. Но теперь ей было ясно, чего он хочет от нее.
После танца он заказал еще вина, передвинул свой стул поближе. И вскоре она почувствовала его руку на колени. Круговыми движениями, как будто делая ей легкий массаж, ладонь его стала продвигаться выше, проявляя упорство, которое составило бы честь любому альпинисту, вознамерившемуся покорить высочайшую вершину мира Эверест. Но она не возмутилась и не сбросила его руку. Мужчина продолжал что-то увлеченно рассказывать и смешить ее, чем он и занимался весь вечер. Она улыбалась, время от времени хихикала. Она слышала, но не слушала. Впрочем, его это ничуть не беспокоило. Ее же сейчас ничего не интересовало, кроме его руки, которая сантиметр за сантиметром пробиралась всё выше, не устраивая длительных привалов, но и особо не форсируя событий. И чем выше забиралась неутомимая рука, тем чаще дышала женщина, сердце ее билось сильнее, а то, что называют не совсем приятным словом «таз» начинало раскачиваться, независимо от ее воли. И вот его рука уже добралась до ее трусиков, проверила на ощупь их качество и решила поинтересоваться, что это там такого интересного они прикрывают. Казалось, что его рука – это и не его рука, у нее своя самостоятельная жизнь, свои интересы и желания. И мужчина совершенно ни при чем, он даже не ведает, что творит она в то время, когда она рассказывает разные веселые истории из своей жизни. Между тем пальцы его ласкали, поглаживали, подергивали, пощипывали то, куда изредка Штукатур отправлял своего маленького, но настойчивого дружка.
Эти прогулки не доставляли ей удовольствия. А со временем даже стали раздражать ее. И она всё чаще и чаще отказывала Штукатуру, с чем он покорно смирился.
Палец мужчины начал делать то, что делал маленький дружок Штукатура, всё убыстряя свой ход. Она откинулась на спинку стула, и тело ее тоже начало ритмично раскачиваться. Она прикрыла глаза и тихонько стонала, чувствуя, как близится что-то очень яркое и сладостное. Вдруг его палец остановился. Она еще некоторое время продолжала раскачиваться. Ей так хотелось, чтобы его палец продолжал это делать и быстрее, и глубже. Почему он остановился? Он вообще убрал его оттуда, и к ее ужасу, вытащил руку из трусиков. Она взглянула на него, как бы спрашивая: «И что это значит? Как это надо понимать?» Он улыбнулся, погладил ее этой же рукой и сказал:
- Не продолжить ли нам этот вечер в другом месте, более подходящем.
Быстро закивала. Значит, он не бросал ее. Не был разочарован ею. Только и сумела пробормотать:
- У меня… Я одна… совершенно…
- И великолепно! – произнес он и щелкнул пальцами над головой.
Перед их столиком возник официант. Протянул счет. Мужчина отслюнявил купюры.
- И вызови-ка, голубчик, такси! И поживее!
Такое было впечатление, что они ехали не на такси, а на волах, которые медленно их тащили по ночным улицам.
В такси он усадил ее к себе на коленях. Она лизнула его в нос. Не успела она и ойкнуть, как почувствовала в себе горячий штырь. И только потолок салона не позволял ей подпрыгивать выше, а природная стеснительность – стонать и вопить во весь голос. Он поддерживал ее за талию, регулируя скорость. Несколько скачков оказалось достаточно. Она почувствовала между ног сырость, как будто у нее там болота Амазонки. Он вытер у себя краем ее подола. Она не успела обдумать, что же произошло, машина уже стояла возле подъезда ее дома. Мужчина протянул денежку водиле. Они поднялись к ней в квартиру. Он еще снимал обувь, а она уже одной рукой обняла его за шею, а другой, расстегнув зиппер, юркнула в заветные закрома, где к своему неудовольствию обнаружила нечто мягкое и чуть теплое. Какая быстрая метаморфоза!