Римляне открыто выражали свои чувства Антонию и Октавии. Кричали, что их ждет всеобщее презрение, если брачные обеты будут нарушены. Однажды на играх в цирке чуть не дошло до бунта. В начале торжеств пронесли в религиозной процессии статую Нептуна. Зрители встретили ее овацией, ибо было известно, что Помпей выводит свой род от этого бога. Когда Антоний и Октавиан велели унести статую, их не только освистали, но появились все признаки мятежа. Мужество покинуло Октавиана, что касается Антония, то римляне не пожелали его слушать, и обоим пришлось дать обещание немедленно начать переговоры.
Римский путь пролегал, таким образом, через мир. Антоний видится как умиротворитель, посредник. В Этом духе начинаются его приготовления к кампании Против парфян. Он назначает Домиция Агенобарба, республиканца, наместником в Вифинию, а Вентидию Бассу, плебею, верному стороннику Цезаря, который возвысился некогда благодаря его протекции, дает в управление Сирию и поручает армию, направляемую против парфян. Антоний проявил себя как чемпион по установлению союзов между демократами и республиканцами.
В семейном плане тоже все было в порядке — уже в январе выяснилось, что Октавия ждет нового ребенка. Но были и кое-какие тучки. Октавиан и Секст не спешили договориться. Весна минула в переговорах, и соглашения подписали лишь летом.
Заслугу в том, что гражданская война прекратилась, все приписывали Антонию. И если сгруппировавшиеся вокруг Секста Помпея многочисленные беглецы видели в Антонии своего противника, то в Октавиане они видели ренегата, непрестанно лавирующего между цезарианцами и республиканцами и предающего и тех и этих,
Антоний, возможно, рассматривал свою женитьбу и пребывание в Риме как своего рода компромисс, необходимый для воплощения в жизнь великих планов на Востоке: захвата Парфянского царства, то есть осуществления замысла Цезаря, которому помешало его убийство. Трудно сказать, какова была роль, предназначенная египетской царице в их проектах, во всяком случае, Цезарь стремился привлечь к этому союзу Клеопатру более, чем Антоний, который считал ее союзницей, помощницей, но не ключевой фигурой в достижении своей цели. Таков вывод, сделанный не только на основании его брака с Октавией, но и в связи с его действиями вообще.
Летом 39 года обстоятельства изменились. Интерес к парфянской экспедиции сохранился, но падение популярности Октавиана указало Антонию более прямой путь к власти, к владычеству над империей, путь исключительно римский. Это было похоже на преддверие победы, на первое мгновение взлета. Мир и покой — это он, Антоний. Отнюдь не этот болезненный и непривлекательный на вид юноша, с которым он делит высшую власть, существо жестокое и опасное, лживое и изменчивое, с головы до ног запятнанное кровью тех, на кого пало его подозрение, лицемер, притворщик, то и дело повергаемый наземь и встающий, чтобы вновь рвануться к успеху. И рядом с ним Антоний, человек почтенный, благодетель народа — скорее, правда, вследствие серии счастливых случаев, чем в результате расчета.
Соблазн утвердиться в этой роли огромен. Октавия и дети от всех их браков дополняют картину примирения и благополучия.
Едва Октавия в начале осени родила, как Антоний отплыл вместе с ней в Грецию. Предстояло решить парфянский вопрос и тем самым претворить в жизнь ту едва ли не священную миссию, о которой мечтал Цезарь.
Но эти успехи, это нарушение равновесия в пользу Антония пришлись кое-кому не по вкусу. Например, Октавиану, который сразу задумал воспользоваться отсутствием соправителя. Но более всего это не поправилось Клеопатре, склонной примириться с браком Антония как с уступкой римским приличиям, согласиться со всеобщим миром, посмотреть сквозь Пяльцы на сближение республиканцев с демократами, но не стерпеть раздел власти над Римом между двумя тесно сотрудничающими триумвирами, а еще менее одобрить, чтоб власть сосредоточилась в руках одного из них, будь он даже Антонием.
По мере того как Антоний продвигается к власти по принятому в Риме порядку, где Октавия играет свою роль, Клеопатра все явственнее ощущает нависшую над ней угрозу. Это не столько унижение женщины, сколько опасность для царицы. Она вновь очутилась во власти римского компромисса. Антоний может пожертвовать ею ради укрепления своих позиций. И Клеопатра становится решительной противницей мира. Поскольку один из римских властителей, Октавиан, является ее непримиримым врагом, а другой оказался неверен, Клеопатре необходим теперь Рим, раздираемый враждой, ей нужна борьба между соперниками.