— Федор Петрович! А можно я сегодня уйду пораньше с работы? После обеда. А то у меня зуб болит.
Руководитель угрюмо посмотрел на подчиненную.
— Зубки болят? — переспросил он с некоторым ехидством.
— Да, — просто ответила Малиновская. — Я вчера, знаете ли, жевала варено-копченую грудинку, а она попалась твердая, как подошва. Так вот, жевала я ее, жевала, а пломба это не перенесла и выскочила. Такие вот дела печальные итоги, Федор Петрович.
— И что, сильно зубы болят после поедания грудинки?
— Да нет, но лечить надо. Не могу же я с брешью в зубе ходить. У меня от этой дырки неприятное причмокивание получается. Мне об этом мой молодой человек вчера деликатно намекнул.
— А с чего ты взяла, что надо лечить зубы в рабочее время? Ты закончила отчет по рекламному бюджету за прошедший квартал.
— Нет , не успела, Федор Петрович.
— Вот тогда иди и заканчивай его! Он мне еще два дня назад нужен был! Об этом я тебя предупреждал. Доделаешь отчет, положишь его мне на стол. Я его просмотрю и, если завизирую, то смело можешь идти заделывать дырку в своем зубе! — громким голосом потребовал патрон. Елена Малиновская сжала в обиде свои ярко накрашенные губки, демонстративно резко повернулась на каблуках и покинула кабинет, нарочно громко топая.
Через два дня пришел еще один сотрудник просить отгул за свой счет. Шеф вновь отказал, а еще через три дня Федор Куравлев собрал совещание с участием всех сотрудников компании и объявил об ужесточении дисциплины на фирме. Отныне, опоздания на работу более чем на пятнадцать минут каралось штрафом, отгулы и отпуска за свой счет предоставляются только в самых неотложных случаях, при наличии соответствующих справок. Невыполненное вовремя задание руководителя также наказывалось денежным штрафом. Федор Куравлев потребовал от сотрудниц одеваться согласно деловому этикету, а мини-юбки, ажурные колготки, ярко накрашенные лица охарактеризовал как «неприемлемые». Сотрудники мужчины должны теперь быть аккуратно подстрижены, гладко выбриты, носить классические брюки и рубашки с галстуком. После собрания некоторые сослуживцы стали шептаться и выражать неудовольствие ужесточением порядков на фирме. Менее всего негодование выражал менеджер отдела продаж туристических путевок Виталий Солоницин. Это был невысокий, худенький, но чрезвычайно бойкий молодой человек. Вообще-то, он был похож внешне на мужчину, но внутренне он походил на женщину, любящую слушать и разносить разнообразные сплетни. Парень частенько проносился по длинному офисному коридору, заворачивая то в одну дверь, то в другую, и за каждой он разговаривал с сотрудником или с сотрудниками. Забежав в дверь с надписью «Бухгалтерия», он рассказывал там, как ругают бухгалтерию и систему бухгалтерии на фирме в торговом отделе. Завернув в дверь с надписью «Торговый отдел», он уже рассказывал как, недовольны в бухгалтерии работой именно торгового отдела. А будучи в отделе рекламы, он любил повторять фразу, что в отделе по работе с отелями за рубежом, «некоторые», как он говорил расплывчато, сотрудники считают работу рекламщиков малоэффективной и искажающей истинное положение вещей с сервисом в предлагаемых туристам гостиницах. А попивая чаек уже в отделе по работе с отелями, Виталий Солоницин небрежно бросал фразу, что « некоторые рекламщики» считают, что отели, найденные этим подразделением, малопривлекательные для рекламной компании, и что при «большем желании», как он подчеркивал, и при «большем профессионализме» сотрудников, можно было бы найти и сотрудничать с более привлекательными для туристов вариантами. Этот молодой человек заходил иногда к Федору Петровичу и в непринужденной манере докладывал шефу о том, кто, когда, что, и про кого сказал, и как высказался при этом о руководстве фирмы.