— Что сама?! Что ты имеешь в виду? — внимание Джудит уже давно и прочно переключилось с министра на мой пах, что вызвало еще больший жар в теле. Мне казалось, что она взяла в руку плеть, пропитанную огнем, и каждый хлёсткий удар по телу отдавался в паху.
Джудит вдруг облизнула губы, подняла взгляд. Даже сидя я был гораздо выше ростом, и мне дико нравилось смотреть на нее сверху вниз. Лучше бы она была еще ниже. На коленях, с приоткрытыми в желании губами и моим членом…
— Мисс Гровер, мистер Торрент, что же столь важное нашлось под вашим столом, что оно потребовало столь пристального обоюдного внимания? Может быть, поделитесь со всеми? — пробасил огромный министр, приподняв брови. Он ждал ответа.
Мы с Джудит напряженно застыли, выпрямились и теперь уже оба густо покраснели, словно нашкодившие студенты Кноуленджа, пойманные учителем.
Отрицательно помотав головами под осуждающими взглядами остальных атлантов, мы синхронно сделали вид предельно серьёзный и внимательный.
— Все прекрасно. Перо, — Джудит резко схватила тонкое позолоченное перо, которое писало без чернил и других ухищрений. — Оно упало.
Стоун на это только лишь слегка улыбнулся, кивнул и продолжил говорить о вложении средств в школы для детей обретенных, которые, пугаясь своей магии, подавляют ее в угоду ограниченным родителям.
Глава 6. Джудит
Следующий час, я то и дело ерзала на стуле, чувствуя возбуждение, от которого немели даже кончики пальцев на ногах. Я старалась не смотреть на Джеймса, на то, как яркое летнее солнце путается в его густых темных волосах, как напряжены его скулы, на сильные руки, сжатые в кулаки.
Прикрыв на секунду глаза, я снова ощутила на себе его взгляд: на груди с бесстыдно торчащими сосками, на тесно сжатых бедрах. Мне нравилось, как он смотрел. Мне нравилось чувствовать его пылающий взор. Он словно водил кончиками пальцев по телу, обнажая тем самым и душу.
Я и сама не поняла, когда у меня стало перехватывать дыхание только от одного вида подкачанного тела Джеймса, его усмешки, часто касающейся твердых губ. Когда желание просто помочь стране переросло в желание владеть лучшим другом?
Спустя еще полчаса мучений все, наконец, начали расходиться.
Мне так и не удалось привести свои мысли и чувства в порядок, и я решила поскорее ретироваться, дабы не рисковать выдать себя перед Джеймсом. В голове то и дело возникал образ того прибора, венчавшего теперь крупный член. То, какого он размера, я, стыдно признаться, выяснила буквально на днях. Этот факт до сих пор не давал мне покоя, отдаваясь в мозгу. Там словно поселилась птица, настойчиво выстукивая образ этого самого органа.
О, как я хотела взглянуть на то, что получилось после множества произнесенных слов на языке древних Атлантов и десятка написанных рун. Всё это я проделала в доме Джеймса, под дверью спальни, слушая визгливые охи и вздохи его очередной пассии, даже мельком наблюдая за тем, как яро член проникает в стройное изогнутое тело девушки. «Не в то тело», — подумала я.
Раньше я и не думала о Джеймсе как о мужчине. Сначала, во время учебы, была слишком поражена открытием в себе магии. Я делала все, чтобы доказать каждому истинному Атланту, что не хуже их чистокровной расы. Что не все обретенные ограниченные простаки. Потом был Бран. Он не ухаживал, не пытался соблазнить, но война сблизила нас. Мы стояли за спиной Джеймса во время войны, и это неизбежно привело к изменению в отношениях друзей. Потом болезненный разрыв и работа. Мне некогда было наблюдать, как Джеймс превращается из высокоморального воина в ловеласа.
Но заметив это по итогу, я вдруг начала… Боги и предки. Завидовать, но совершенно ничего не предпринимала, считая себя совершенно фригидной. Даже тот факт, что Бран оказался совсем не по девочкам, нисколько не помог поднять самооценку. Ведь, возможно, именно мое непривлекательное тело сделало его таким, а холодные ночи в моих объятиях помогли это понять.
Я никогда не считала себя красавицей. Сначала в детстве, из-за того что родителей пугали всплески магии, меня посадили за книги, и вообще старались делать все, чтобы я не нервничала. Тем самым исключив из моего круга других детей и посадив на домашнее обучение. В какой-то момент меня просто перестало волновать, как я выгляжу, в каком состоянии волосы или лицо. Чистая и хорошо.
Потом Атлантис. Узнав о своем даре, я страшно испугалась перехода в другой мир, но и страстно этого возжелала. Желала очутиться среди людей, в гуще событий. Но и это не привлекло моего внимания к собственной внешности. Потом события в школе и обществе, потом война — все это не давало времени и желания делать из себя подобие тех кукол, что вились вокруг моих лучших друзей.