Сия Кейс
Клетка для лжецов
Пролог
“Живем, покуда храним. Храним, покуда живем”
Девиз дома Фелиссен, Ас-Тесвас
Сколько себя помнила, она всегда отзывалась на кличку Лоло. А помнила она себя лет с трех — у Лоло была отличная память. Другое дело, что так ее называли не все — в основном лишь те, кто был с ней рядом каждый день: гувернантка Акси, ее дочь Тэла и бабушка. Родители же больше предпочитали звать девочку по имени. Сразу видно — скучные взрослые. Хотя Акси тоже была взрослой. И бабушка…
Может, дело было вовсе не во взрослости? Раньше Лоло об этом не задумывалась.
А сейчас, кажется, в самый неподходящий для этого момент — вдруг взяла и задумалась.
Она бы даже спросила об этом у бабушки, но та сейчас была занята: стояла в дверях ее захламленной игровой комнаты и что-то строго выговаривала отцу. Лоло не слушала их разговор — по крайней мере, сначала. Это уже позже, когда она заметила вкрадчивый тон взрослых, их испуганные взгляды по сторонам и резкие, разрезающие тишину голоса, ей стало по-настоящему интересно. Ведь всегда хочется знать, что имеют в виду родители, когда говорят “это взрослые дела”.
— Это ты привел их в наш дом! — Бабушка, ни на шутку разозленная, даже позабыла про все свои манеры и “дворянское воспитание”, как она его называла, и ткнула отцу пальцем в грудь, — Ты и выпроваживай! Чтобы духу их не было в моем доме!
— Мам, я обещаю, я клянусь… — Папа поднял на бабушку почти заплаканные глаза, — Это был последний раз. Нужно просто отдать им, что они хотят…
— Отдать!? — Бабушка почти кричала, — И что же из нашего хранилища им можно отдать?
— Да любую безделицу! — Отец попытался перешагнуть через порог, но бабушка преградила ему путь, — Любой хлам этих Древних!
Рука его устремилась в указательном жесте куда-то за спину Лоло. Так как девочка упорно делала вид, что не подслушивает, оборачиваться она не стала. Собственная игровая и так была ей прекрасно знакома. Папа показывал на странную лампу, стоящую в углу. Если верить рассказам бабушки, у Древних она работала без проводов и электричества и светила так ярко, что с легкостью бы заменила десяток уличных фонарей. По мнению Лоло, такое чудо было больше похоже на сказку — тем более, что лампу на ее памяти ни разу не зажигали.
— Да как ты смеешь!? — В голосе бабушки послышались визгливые нотки, — Ты хоть представляешь, какую историческую ценность ты собираешься отдать простым головорезам!?
— В том-то и дело, что историческую! Всего-навсего бесполезный хлам, ставший мусором после Предела!
— Вон отсюда, — Голос бабушки вдруг стал тихим, но настолько твердым, что Лоло едва его узнала, — Расплачивайся с ними чем хочешь, но если хоть одна вещь из моего дома пропадет, я лично предам тебя суду за уничтожение Древности.
Лоло еще никогда не видела отца таким потерянным. Вообще-то, сколько она себя помнила, он всегда был человеком легким и веселым — голос его день и ночь разносился по всему дому, а с губ никогда не сходила улыбка.
Таким она его и запомнила — вечно улыбающимся краснолицым человеком с тонкими, изящно подкрученными темными усами и в костюме, что всегда казался чуть коротковат и маловат.
Но сегодня он был совершенно другим — испуганной тенью самого себя, неуверенным, потерянным сыном своей твердой непреклонной матери. Лоло могла лишь предполагать, что виной всему его “игры”, потому как ей, всего-навсего ребенку, не рассказывали о том, что отец “влез в кучу долгов и связался с какими-то проходимцами”. Все это девочка знала лишь потому, что любила подслушивать — особенно, когда взрослые собирались в гостиной у камина, и женские голоса — мамы и бабушки — звучали громче и отчетливей мужского, неизменно лепечущего какие-то оправдания. Обычно, после этих бесед бабушка закрывала лицо руками, бормотала что-то вроде “это я виновата, что упустила тебя” и запиралась у себя в комнате на весь остаток дня.
Но сегодня все было серьезней, чем обычно. Папа не просто снова “влез в долги” — он ждал каких-то людей, видимо, тех самых “проходимцев” и хотел отдать им… Древности!
Он не мог не знать, что для бабушки не было ничего важнее Древностей. Глаза ее загорались огнем, а лицо озарялось улыбкой, когда Лоло спрашивала у нее про эти странные вещи из причудливого материала под названием “пластик”. Стекло, железо, дерево, камень — все это было знакомо девочке, но пластик… Странная легкая штука любого цвета, вездесущая, ломкая и удобная одновременно — она была почти в каждой вещи Древних. Даже странно, что они не строили из него дома…