Я вяло отбиваюсь. Нельзя сказать, что поцелуи Листовского так уж неприятны, но он явно торопится. И время, и место выбраны неверно.
– Поехали ко мне? – предлагает он.
Еще десять минут назад я думала, что события будут развиваться именно таким образом, но сейчас мои мысли приняли другое направление.
– Нет. В «Таверну».
– Как скажешь, девочка.
Пусть… Мы отъезжаем, и я невидящим взглядом утыкаюсь в окно. Девочка так девочка. Какая разница.
В голосе Листовского нет нежности. Нет заботы. Но он все же приехал за мной… Приехал, когда мне было так плохо… Это тоже что-то значит.
Я искоса поглядываю на него.
Листовский красивый. Даже более чем. Высокий, пропорционально сложенный и очень следит за собой. Занимается в зале, по выходным бегает в парке. Можно было бы подумать, что он – идеальный ЗОЖник, вот только мне было отлично известно, сколько экспериментов с запрещенными веществами Листовский поставил в прошлом. Правда, все это давно позади. Сейчас он изредка позволяет себе дорогой алкоголь, чтобы расслабиться… всего несколько раз в месяц, мне кажется. В основном же Листовский снимает стресс иначе. Его главное увлечение – женщины.
Самые разные.
В том числе такие, как я.
Я стискиваю руки на коленях.
У меня нет иллюзий по поводу того, зачем я сама нужна Листовскому. Еще один экземпляр в его коллекцию… Осознание этого простого факта могло бы причинять невыносимую боль… если бы только мне не было на него до такой степени наплевать.
Пожалуй, было бы правильным сказать, что мы использовали друг друга. Странно, но факт. Он называл это «хорошими отношениями». «Я хорошо к тебе отношусь», да, именно так он сказал однажды. Да я и сама относилась к нему неплохо…
Никаких обид. Никаких претензий. Никаких обязательств.
– Тебе идет это платье, – говорит Листовский, бросая взгляд на мои колени.
Я улыбаюсь.
– Спасибо.
Листовский не умеет делать затейливые комплименты. Но я от него этого и не жду. «Красивое платье» – тоже ничего похвала. Во всяком случае я чувствую, что это Листовский говорит искренне.
Наконец мы подъезжаем. «Таверна» или вернее «Старая таверна» – антикафе, где я частенько появлялась в последнее время. Листовский не был фанатом этого заведения, но и против него тоже ничего не имел. Он хорошо чувствовал себя в любой среде. Как рыба в воде.
Где люди, там и Листовский.
У него была масса приятелей, знакомых и там, и тут. И почти не было близких друзей.
Я беру чай, Листовский кофе. Посетителей еще немного… В «Таверне» несколько залов. В одном можно что-то выпить и съесть, в другом масса всяких настолок, в третьем изредка проводят какие-то мастер-классы и семинары, но я на такое не хожу… Я с любопытством оглядываюсь по сторонам, машинально выискивая знакомых.
И замираю, внезапно с ног до головы облитая холодным, как душ, узнаванием.
Элли.
Она сидит в углу, забравшись с ногами на диван, смеется над какой-то шуткой, отворачивается от глядящего на нее во все глаза парня. Конечно же, она не одна, естественно, она не одна, как можно было предположить иное?..
Элли, Элли из Изумрудного города. Моя маленькая Элли. Моя крошечная лапочка. Моя боль, моя горечь, фантазия моя и беда.
На вид ей можно дать лет двадцать, хотя на самом деле она старше. Она носит сорок второй размер и даже он ей кажется великоват. Сейчас она блондинка, и этот цвет ей идет…
Впрочем, ей идет все. Она могла бы стать моделью и только отсутствие… нет, не амбиций, скорее упорства мешает ей сделать карьеру в данной области.
Элли ничего не может довести до конца. Вечно бросает на середине.
Листовский замечает мой взгляд и усмехается.
– Я должна поздороваться, – говорю я сквозь зубы.
– Вперед, – кивает он.
И я встаю из-за столика, и в каком-то помутнении иду. Больше ничего нет. Только ее профиль впереди. Ее короткие светлые волосы. Маленькое розовое ушко под прядкой. Нежная сливочная шея… Полупрозрачная кожа, где видна каждая жилка. Тонкие пальцы, которыми она теребит воротник желтого цыплячьего свитера. Узкие голубые джинсы, обтягивающие стройные ноги.