И когда за нами закрылась дверь, она сказала:
– Зачем ты сделала это?
– Что?
Я в изнеможении упала на кровать. Как же я устала. Маман, Листовский, Элли в антикафе, Элли в клубе… Два с лишним часа долбежки по мозгам. Все. Бобик сдох.
– Зачем ты предложила пойти ко мне?
– Ну… мне казалось, ты этого хочешь.
– Предположим. Но это была твоя инициатива.
– Не знаю… Мне уйти?
– Конечно, нет, – она присела рядом, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Я просто… не понимаю… Я вообще тебя не понимаю.
– Да чего тут понимать-то… – я попробовала рассмеяться.
– Ты же еще страдаешь по своей несчастной любви…
– И что?
– Тебе скучно? Ты это просто от скуки сделала?
Я рывком поднялась с кровати.
– Зачем ты это сейчас сказала? Мне уйти, да? Ты хочешь, чтобы я ушла?
– Нет, нет, постой…
Она поднялась вслед за мной. Взяла мои руки в свои.
– Постой… не надо. Ты будешь есть? У меня есть суп. С курицей.
– Ах, с курицей… С курицей – это серьезно. Давай.
Марго шуршит на кухне, и я чувствую, как все больше и больше пропадает у меня ощущение реальности происходящего. Мне никогда прежде не приходилось видеть Марго дома… за такими повседневными, обычными делами. Мне казалось, будто она живет в клубе… Она и была для меня составной частью клуба, его душой… Гораздо больше, чем Элли, как ни странно, хотя Элли всегда была на виду, в центре, а Марго нет.
Но Элли я видела в постели, в ванне, на кухне. Марго – никогда.
– Пойдем кушать, Ирен.
Как ласково она это сказала.
И я подчиняюсь.
Суп хорош. Золотистый, дымящийся. Его даже не портят кругляшки моркови и склизкий вареный лук… А может быть, просто я такая голодная. И хлеб у Марго тоже вкусный – черный, на солоде замешанный хлеб.
Я доедаю суп, благодарю, Марго убирает тарелки в посудомоечную машину и спрашивает:
– Дать тебе ночную рубашку?..
Предложение вгоняет меня в ступор.
– Рубашку?
– Да, рубашку, – она внимательно на меня смотрит. – Тебя что-то удивляет?
– Не знаю.
– Какая же ты неуверенная.
И она действительно достает из шкафу рубашку – такая, наверное, была у моей бабушки, огромная, длинная, безразмерная, похожая на пижаму рубашка. И, должно быть, на моем лице написано недоумение, потому что Марго говорит:
– Что-то не так?
А когда я молчу, вздыхает:
– Садись-ка рядом. Вот сюда… Ты что, правда думала, что я хочу тебя тупо трахнуть?
– Ну… возможно…
– Ирен… Почему ты обо мне так думаешь?.. Или… или ты так думаешь обо всех?..
Но я снова молчу, и тогда она говорит:
– Ирен, между людьми бывает не только это… Не все отношения ведут к постели… Кто тебе внушил, что это так?.. Ты будешь надевать эту рубашку или нет?
– А как ты хочешь?..
– А у тебя есть вообще свое мнение? Ты хоть когда-нибудь поступаешь самостоятельно? Тебе хочется чего-то самой?
– Да, – тихо отвечаю я. Так тихо, что едва слышу сама себя. – Я хочу Элли…
– Послушай… я понимаю, это больно. Но тебе не нужна Элли! Я знаю ее. Элли никого не любит. И ты не любишь ее.
– Откуда тебе знать…
– Ты просто зациклилась на ней, потому что она играла тобой, то отталкивала, то приближала… Она всегда так делает… Ну я же знаю. Я все это видела. Ей просто доставляет удовольствие… мучить других.
– Ты не можешь этого знать… Или ты сама?.. Ты тоже?
– Нет. Я не западаю на людей такого типа. Я их отлично знаю. Это конченые эгоисты. С ними нет смысла связываться.
– Мне было хорошо с ней.
– Сколько? Осенью? Три несчастных месяца? Брось. Ты все это выдумала. Это не любовь… Просто глупость. И зависимость.