Фэйт выпрямилась и прислушалась, но все звуки заглушало ее собственное хриплое дыхание. Вроде бы тихо.
Она позволила себе расслабиться, глубоко вдохнуть. Сердце, ушедшее было в пятки, робко возвращалось на свое положенное место. По телу разлилась боль — значит, она приходила в себя.
И тут до ее слуха донесся легкий звук — треск сухих сучьев. Шаги. Тяжелые шаги. Этого человека явно не заботило, услышат ли его. Он знал, что найдет ее. Нельзя останавливаться. Нужно бежать дальше.
Наспех прикинув, откуда доносятся шаги, она развернулась и побежала в обратном направлении. Ноги тяжело ударяли о землю. Тело ее полыхало: остановка лишь раззадорила, а не притупила боль.
И снова — бежать, бежать, бежать. Кулаки у груди, ноги мелькают. Без остановки, без оглядки. Вперед, вперед. Лицо сына перед глазами. Она бежит к нему.
И тут вдруг… Другие звуки. Спереди, а не сзади. Она замедлила шаг, почти остановилась. Прислушалась, стараясь дышать тише.
Она узнала эти звуки и улыбнулась.
Машины.
Где-то рядом дорога.
По-прежнему улыбаясь, она припустила во весь опор.
Опять какой-то звук. На этот раз — сзади.
Превозмогая страх, она все же обернулась. И увидела его.
Фэйт не ожидала такой прыти от мужчины с его габаритами. И тем не менее вот он — ломится ей навстречу сквозь заслоны ветвей, смахивая их, как паутинки. Он напомнил ей персонажа Вини Джонса из фильма «Люди Икс», который она когда-то смотрела с сыном.
«О нет, о боже…»
Она из последних сил рванулась вперед. Подальше от него. Поближе к дороге.
Начался спуск — сперва пологий, но чем ближе к дороге, тем круче. Фэйт продиралась сквозь заросли ежевики, не чувствуя боли в израненных руках и ногах. Колючие кусты не пускали ее, но она вырывалась из их бесцеремонных объятий, откупаясь кусочками окровавленной плоти.
Сейчас не время думать об этом. Сейчас надо убегать. Убегать…
Впереди показалась дорога. Мимо проносились машины. Она уже видела их. А через пару секунд сможет коснуться. Ноги уже практически летели над землей.
И вот когда она уже готова была высвободиться из колючего плена кустарника, он прыгнул на нее сзади и повалил на землю.
Она с криком принялась отбиваться, прижатая влажной мясистой тяжестью его тела. Его дыхание обжигало ей шею. Пальцы его, как толстые металлические шурупы, ввинтились в кожу.
Она снова закричала. Понимая, что не может тягаться с ним в силе, она попыталась угрем проскользнуть между его руками. Выворачиваться из назойливых мужских объятий она научилась уже давно. Общение с клиентами подарило ей еще один навык…
Изогнувшись, она с трудом, но все же дернула ногой — и угодила пяткой прямо ему в пах. «Может, он и здоровяк, — подумала она, — но это место уязвимо у всех мужчин».
И была права: он застонал и ослабил хватку.
На это Фэйт и рассчитывала. Оттолкнув скрюченную тушу, она вырвалась на свободу.
И побежала к дороге.
На обочине она осмелилась оглянуться. Он бежал следом, но она все же позволила себе едва заметно улыбнуться — в знак маленькой победы.
Она убежала. Удрала. Да, она…
…не увидела «Фольксваген-Пассат», который вынырнул из-за поворота и стремительно мчался ей навстречу.
Слишком быстро, чтобы вильнуть в сторону.
От удара ее тело отскочило на лобовое стекло, разбив его в мелкие осколки, и, перекувыркнувшись через крышу, упало на асфальт. Следующий автомобиль, БМВ, попытался объехать внезапную преграду, но проскочил только торс, а ноги Фэйт расплющились под колесами, пока водитель отчаянно жал на тормоза.
Она так и не узнала, что произошло. Не успела понять.
Она видела лишь солнечный свет и небо — вроде бы такое далекое, но вместе с тем невозможно близкое. Видела лицо своего сына, который опять улыбнулся ей. Как окно в иной мир.
И через считаные секунды она в этот мир отошла.
Всякий раз, когда инспектору уголовной полиции Филу Бреннану казалось, что он уже видел все доступные человеку изуверства, жизнь с безапелляционностью правого хука опровергала это мнение и напоминала, что на его век кошмаров хватит.
И когда он заглянул в подвал и увидел клетку, то снова почувствовал этот сокрушительный удар.
«О господи…»
Будучи работником отдела по борьбе с особо опасными преступлениями, он регулярно наблюдал, как люди с помутившимся разумом и больной душой уничтожают себя и окружающих. Печальная закономерность этого процесса была непреложна. Он видел, как семейные гнездышки превращались в скотобойни. Видел спасенных жертв, чьи жизни на самом деле заканчивались, хотя они и выживали. Видел жуткие места преступлений, казавшиеся анонсом ада.