- Что вы делаете?- как-то неуверенно поинтересовался Герман, и попробовал свою руку отдернуть.
Преображенский ему этого не позволил. И не ответил. В его пальцах мелькал какой-то маленький прибор. Он был соединенным с перчаткой, которая в следующее мгновение уже оказалась на руке Германа, от одежды освобожденной.
- Зинаида Прокопьевна-а!- снова пропел Преображенский в стену.
Можно было подумать, что он просто валяет дурака. И не было там никого. И Герман уже было собрался с большим энтузиазмом выдернуть свою руку из странной перчатки. Как где-то там, в стене, нет за ней, вдруг раздался шорох, звук на стол падавшей книги, стула скрип, затем шаги. И, казалось через целую вечность, в течение которой Герману успелось померещиться всякое, в кабинете появилась пожилая дама. Она блеснула стеклами очков на своем лице, и запустила по стенам бежать несколько искрометных солнечных зайцев. Они как раз пробежали по табличке, обозначавшей кафедру:
«Кафедра Искусственного интеллекта»
Под названием от руки было маркером дописано: Преображенский и студенты!!!
- Помилуйте, голубчик, позвольте полюбопытствовать, вы сегодня тещу поездом провожали?
Скрипучий, но твердый голос выдернул Германа из охватившего его оцепенения. Он даже о Преображенском позабыл, и о его странных манипуляциях с его рукой.
- Нет, а с чего вы взяли,- неуверенно промямлил Герман, оглядев ее строгое клетчатое убранство, увенчанное поседевшей головой, и тут же бросил уже и вовсе затравленный взгляд на Преображенского, улыбавшегося, и как-то заговорщицки притаившегося перед ним так, словно нечто грандиозное ожидая.
- У вас вид такой, молодой человек, будто паровоз вы целовали,- ответила старушка.
Герман бросил взгляд на безвольно висевший свой пиджак, и перепачканные брюки.
- Нет. Я упал просто, выпал из вагона,- пролепетал он, и умолк, вовремя спохватившись. За миг до этого решил, что не стоило упоминать ему еще и про шнурки. Хотя взгляд старушки получше всякой сыворотки правды к чистосердечному диалогу располагал.
- Вы не перестаете нас радовать вашим превосходным британским акцентом,- улыбаясь, подбадривая Германа взглядом, заговорил Преображенский,- это Герман Сергеевич, он нашу виртуальную реальность тестировать собирается. Пришел вот, предварительный тест пройти. Знакомьтесь!
- Да, я это вижу. Ну, в реальность эту вашу виртуальную можно хоть без штанов, хоть голяка хаживать. А вот по городу в таком виде из нашего заведения извольте не показываться,- тем же голосом ответила дама с видом английского дворецкого,- снимайте ваше одеяние, ибо потеряло оно статус всякого цивилизованного, как и вообще таковым зваться, голубчик.
Герман неуверенно покосился на Преображенского. С удивлением обнаружил, что мысли завертелись над его собственным образом, вдруг представшим в воображении, как он бегает по этому кабинету без штанов, но с нахлобученной на руку перчаткой. И с этим безумным доцентом, держащим его за провод, как на поводке. Но голос женщины тут же его внимание к себе вернул:
- И не коситесь на Преображенского так, словно он вот-вот набросится на вас. Он без штанов скорее, чем вами, заинтересуется мной. А что касается меня, так не в моем вы вкусе, дорогуша,- Зинаида Прокопьевна улыбнулась, удивительно идеально ровными зубами, и требовательно вытянула руку вперед.
- Давайте-давайте, Герман Сергеевич,- снова заговорил Преображенский, внимательно разглядывая вдруг появившиеся показания прибора,- с одеждой Зинаида Прокопьевна творит чудеса. Как оказалось, для нас это бесценный дар. Знали бы вы, что происходит здесь во время нашей, э-э, работы.
Он на секунду-другую умолк, замер, полученные данные анализируя.
- А, вот и оно же. Смекалка, деловая хватка семьдесят четыре процента, извините – это не дурно и весьма. Биологический возраст – тридцать четыре года. Это я не знаю, что там у вас в паспорте написано. Так, а вот с деньгами у вас туговато, двадцать три процента.
- Что все это значит?- от чего-то задыхаясь, поинтересовался Герман,- а что тот самый СУВР? Подхожу я для вашего теста?
Преображенский снял с его руки перчатку. Намотал провод на прибор, и положил его на стол. Затем уселся за стол сам, и сложил пальцы в замок, размял их, суставами потрещав, затем расцепил, и упокоил руки на груди.
- А вот с этим,- ответил он,- не так все просто. Неожиданно даже, я бы вам сказал. Не реализуете вы свой потенциал, вот что значит это.
Он замолчал, будто правильные слова желая подобрать. Вздохнул, и Герман готов был съесть грязный свой пиджак, если не услышал в этом вздохе его целую тонну сожаления. Затем Преображенский продолжил: