- Ткань бытия,- с трепетом проговорила Селеста.
- Да, ткань бытия,- сказал Степной Пес,- эти лучи лишь поставляют материал, остальное уже чертовы наши импланты доделывают. Все, что ты там видишь, иллюзия всего лишь.
- В каком смысле, что доделывают импланты? Какая, блин, иллюзия?
Селеста, раскрыв в изумлении глаза, некоторое время следила за подъемом и последующем растворением частиц. Какие-то не поднимались выше брусчатки, цеплялись за нее, и тогда камень на мгновение оживал, на маленькую долю своей жизни светиться начинал. Другие частицы взлетали выше, они сливались со стенами зданий, фонарным столбом, рекламными щитами, погружались в их цветной газ.
Некоторые не растворялись, на них падала какая-то тень, и они тонули и гасли уже в ней. И тогда в этом месте будто открывался какой-то шлюз, и все, что оказывалось в радиусе этого темного пятна, тонуло в нем, и проваливалось в тот мир, что озарял все вокруг темно-красным светом.
- Что это?
- Иллюзия власти одних поддерживается иллюзией свободы других,- сказал Степной Пес,- нам нужны импланты, чтобы выжить, мы не можем обходиться без них, но они, будучи полностью контролируемыми властью, рисуют нам совершенно безумный мир.
- Ты имеешь в виду тот дикий ад?- спросила Селеста, и проследила, как вновь открывшийся шлюз, унес что-то из прекрасного города в темно-багровый мир.
- Но мы хотим с этим покончить. Снести все власти к чертям собачим.
- Смотри, чтоб ты не развалил его совсем,- сказал Тайотай,- этот мир имеет право, чтобы подняться и снова взлететь. Возможно, осознав ошибки, мы все же имеем на будущее право?
- Не развалив, не построишь!
- Конечно!
- Конечно, даже кусок говна, от дна в толчке отскочив, взлетает,- ответил Степной Пес,- но заметь, для своего взлета ему все же дна необходимо достичь!
*****************************29
Герои не умирают лишь в сердцах недотеп, которыми желают управлять те, кто посылают героев на смерть
Следующее что увидел Герман, была комната, выкрашенная в выедающий глаза кислотно-желтый цвет, с зеркальным прямоугольником, врезанным в одну из стен. Потолок был белым, а пол темно-серым. В глаза слепили расположенные у самого пола яркие фонари. Сидел он за столом, с вделанным в самую середину кольцом, сквозь которое была продета цепь. К ней были зацеплены наручники. Они своим железным весом обхватывали кисти его рук. Длины цепи хватало, чтобы сидеть за столом, уложив на него локти. За спиной располагалась дверь, и она то и дело открывалась и хлопала. Но никто сквозь нее не входил. Все это раздражало. От этого всего терялось понимание собственных мыслей, и возможность ориентации в пространстве.
Но, наконец, дверь в очередной раз распахнулась. И кто-то в нее вошел. С минуту постоял, разглядывая Германа со спины. Силуэт можно было в зеркале рассмотреть, но слепивший свет от фонарей детализации мешал. Развернуться, чтоб вошедшего увидеть не удавалось также. Слишком короткая цепь наручников сдерживала подобные повороты.
- Доброй ночи, мистер Герман,- наконец прозвучал голос, низкий, спокойный, радостно возбужденный, будто человек у себя дома вышел встретить старых добрых ожидаемых гостей,- мистер Герман Анархистский? Именно так вас представил ваш имплант.
Герман даже замер от услышанного. Хотел возмутиться, что не его настоящую фамилию назвали. Но снова замер, свое положение обдумывая. Наверное, так и бывает, когда легендой для импланта занимается амбивитчер по имени Хагайа.
- Анархистский,- посмаковал человек,- странная фамилия.
Герман промолчал. Разглядывал приковывавшую его цепь. Он слишком нервничал для того чтобы придумывать правильное для ситуации поведение.
- Кто вы на самом деле?- спросил человек.
Герман молчал. Человек откинулся на спинку стула.
- Хотите быть героем, мистер Герман?- он вздохнул,- что ж, но попробуйте подумать, кто так будет считать? Вы? Ваши друзья, которым вы помогли улизнуть? Кто-то еще? Но что это геройство даст лично вам? Может пора просто подумать о чем-то конкретном? О будущем. О своем положении в нем. Геройство – это же юношеские забавы. Думаю, по крайней мере, мы с вами из этого возраста вышли.
Человек сделал вдох, дружескую улыбку изобразил.
- На вас костюм. На мне костюм. Не такой помятый, как на вас. Но вижу, что мы с вами из одного теста, из одного сословия. Мы оба любим порядок. В нашей с вами власти его и дальше сохранять. Порядок!