К горлу тут же подкатила волна, и Герман, опасаясь, что его снова вырвет, быстро наклонился вперед. Ударил левой рукой стакан, и тот тут же куда-то с шумом уехал и ускакал. А сам он довольно громко рыгнул. Да, он выпустил на волю много пузырьков-бунтарей, тех, кто пожелал вырваться на волю. Они вылетели через его рот и нос, изрядно пощекотав последний.
- Простите,- тут же пробубнил он куда-то в пространство, за свое темное пятно.
- О, простите,- тут же передразнил его мужской голос,- ну я же сказал, интеллигент. А ты знаешь, что именно из-за вас, господ, опасающихся испачкать свои кошачьи лапки, все проблемы? А, интеллигенты-демократы-либералы-толерантные вы господа!?
- Ой, пожалуйста, не начинай, а?- попросил мужчину первый женский голос.
- Да я и не собирался начинать. Но не я ж тут сверху вниз свои кактос на демос оттираю. Не я тут никому не нужные извинения изрыгаю. Да, господин интеллигент? Нет, ну ты глянь! Он даже на меня и не смотрит, просто предоставляет свободно свое мнение выражать. Толерантный демократ хренов! А ты знал, что пока вы в свою демократию играли, плебс, который где-то там, внизу под вами, анархию придумал? Пока вы со своим, типа, ручным богом пытаетесь договориться, внизу плебс своих карманных демонов развел. Пока в толерантность вы свою играли, плебс их из штанов своих этих демонов достал, чтоб на парадах вам показать. Пока вы в просветление играли, из преисподней дьявол вылез. Да-да, тот самый дьявол, из той самой преисподней, которую вы придумали сами когда-то, чтоб тот же плебс страшилками о неповиновении пугать. Пока вы открывали свой третий глаз, вы отрастили себе третье веко, господа интеллигенты. А песий мир свой парламент мира породил, в котором демоны, и дьявол заседает, а вы понятия не имеете, что теперь со всем этим делать. Ваша толерантность предназначена была, чтоб показать вашу силу, что можете предоставить вы свободу, но обернулась вашим страхом. Теперь вы проявляете ее, чтоб страх ваш этот никто больше не заметил.
Взорвавшаяся планета свое дело сделала. Боль медленно, но из головы ушла. И туман-пятно с собою прихватила. Герман рассмотрел, наконец, двоих людей, сидевших за столом, прямо перед ним. Постоянно говорил долговязый мужчина. Рядом с ним сидела молодая женщина, нет, скорее девушка, с приятной внешностью, блондинка с элегантным каре. Она, наверное, все время, что мужчина говорил, столько же улыбалась. Но как только Герман смог все увидеть и все вокруг себя рассмотреть, о люди, интересные мы существа, ему захотелось закрыть глаза. Чем вызвал новую тираду мужчины.
- О, глаза б его нас не видали! Решил снова погрузиться в свою профессиональную апатическую депрессию! Это ваша профессиональная такая хворь. А знаешь, кто вам ее подкинул?
Герман открыл глаза. Все выглядело уже намного ясней, и даже, как бы это странным не казалось, намного лучше. Он посмотрел на говорившего, на этого выглядевшего, не молодым и каким-то потрепанным, с седеющими, и торчавшими в стороны волосами мужчину. Хотя в его недельной давности бородке, покрывавшую его крепкий выдающийся подбородок, седых волос было больше, чем в его нечесаной голове, и возможно, именно она и делала его старше. Но вот болтавшаяся в его левом ухе серьга, в форме куба, придавала этой пепельной приправе налет экзотичности.
- Это Карлос Кастанеда сделал вас такими апатичными придурками. Это он своими книгами открыл для вас тот странный мир, заглянув в который, вы вдруг все решили, что этот нереальный. Да вы в него и не заглянули вовсе, как и в самих книгах не поняли ни черта. Хотя на вас, интеллигентов, была надежда. Да вы от борьбы с собственным дьяволом самоустранились. Решили, что выдуманный вами закон и юридические правила должны все сделать вместо вас. Государство сделало вас инфантильными, оно отобрало у вас способность постоять за себя. Предоставляя для вашей защиты специальные социальные органы, оно поставило вас в зависимость. И теперь вы даже и шага не можете сделать, не спросив разрешения у своего же творения. А оно по единому щелчку может лишить вас всего. Вместо жизни оно предоставляет вам лишь иллюзию, и предоставляет лишь существование. Но чем оно сдерживает вас? Такой же иллюзией? Иллюзией власти? Конечно, вам некогда сражаться за себя, вы хотите в своем говняном комфорте плавать!