Женщина вздохнула, и уже довольно резко ответила:
- Нет в нашем институте кафедры такой.
Она уже развернулась на каблуках, и собиралась уходить, когда Герман выбросил свое.
- Но, простите.
Женщина снова к нему развернулась.
- Это вообще, что, шутка такая? Всего какой-то час назад тоже самое спрашивала какая-то девица. Благо, что блондинка. Все, что могло быть в голове, в свое невероятное каре белоснежное вложила. Но вы-то?
- Да, но.
Не унимался Герман, явно сознавая, что непоправимо рухнул в ее глазах, но он уже не просто жар в груди испытывал, но и холод в животе. Его одолевал какой-то страх. Он даже не заметил, как где-то под ногами тетка появилась, трущая своей шваброй пол. Она с неистовством священника, Дьявола изгонявшего, оттирала с плитки те места, на которые Герман только что вставал.
- Никаких но,- ответила, уже удаляясь, женщина,- здесь нет кафедры такой. И передайте вам подобным, где бы вы такой дури не набирались. Я бы поняла бы на Хэллоуин, но, чтоб так стабильно, да раз в месяц?!
Герман слушал ее удалявшиеся шаги. Рассматривал стену, где точно, определенно была в прошлый раз дверь. И получал по своим начищенным туфлям мокрой шваброй.
Когда он опустил на уборщицу взгляд, увидел, что она в упор смотрела на него. В ее глазах была смесь непонимания, ужаса, отрицания и упрека.
- Я видывала ту дверь,- вдруг выдохнула она.
- А?
Герман в секунде склонился над ней, чтоб разница в росте не помешала понять, все ли правильно он расслышал.
- Да.
Уборщица сделала неопределенный жест. То ли желала перекреститься, то ли положение швабры поменять. Но рука ее направилась к лицу, словно желая стереть то, виденное ею когда-то. Затем рука потянулась к носу, и потерла его.
- Видела. Однажды, вечером поздно. Обычная дверь глухая, без стекла. Из-под нее,- уборщица указала пальцем на низ стены,- свет лился, да, было видно свет.
- Свет?- машинально повторил Герман.
- Да. Прямо вот на этом месте. Я и не сразу поняла, что дверь была, ну, лишней, как бы. Меня шум и голоса обеспокоили. Я мол, сейчас полы вымою, а их затопчут. И посмотрела, кто это устроил там бедлам. И посмотрела на табличку. А там.
Она замолчала.
- Что там? Что там было написано?
- Эта кафедра ваша. Как вы ее называете там. А еще фамилия какая-то и что-то от руки порисовано.
- Преображенский и студенты?
Уборщица переменилась в лице, насколько это было возможно, и без того перепуганной гримасе.
- Точно,- она опять сотворила своей рукой нечто, схватила швабру, и принялась пол тереть,- не убираю я теперь этот этаж по вечерам. Вообще, не засиживаюсь поздно.
… после всех звезд
Герман, наконец-то, справился с засовом, и отворил дверь, открывавшую проход в подвал. В лицо ударил прохладный сырой воздух, обогащенный запахом продуктов жизнедеятельности самых разных мелких организмов. Они как раз бросились бежать по сторонам, когда, нащупав на правой стене выключатель, Герман зажег свет.
Постояв на пороге несколько секунд, он наклонился, чтобы подобрать выпавший из подмышки план здания. Рулон бумаг выскользнул, пока он возился с замком. Затем, уверенно вдохнув, шагнул в глубину покрытого паутиной коридора.
Его освещали довольно тусклые, можно сказать раритетные лампочки. Те, которые имели в себе вольфрамовую нить. Неэкономные, малоэффективные, больше воздух грели, нежели в него светили. Тем более уже эти, столетней пылью покрытые, которая, будучи разогретая стеклом, теперь принялась сгорать. И всю историю, что десятилетиями накапливала, хранила, словно аналоговый банк памяти, теперь стала прямо в воздух высвобождать.
Как только Герман поравнялся с одной из них, лампа затрещала, засветила ярче, и лопнула, уже стеклянной пылью осыпав все вокруг.
- Черт,- жмурясь, выдохнул Герман, и стряхнул с головы, и рукавов пиджака мелкие остатки стекла.
В нескольких метрах светилась другая лампа. Такая же. И она тоже замигала, словно выражая свой протест внезапному уходу своей соседки.
Герман вынул из кармана телефон, и активировал фонарь в нем. Испытывать на прочность раритет дальше желания он не имел. В последнее время, отчего-то он странное влияние на подобные светящие приборы оказывал. И вспомнил свой с ректором разговор.
- Вы, что-ли, тот самый хулиган?- ректору было на вид за шестьдесят, и он, конечно, основание самого университета не застал, но последующее развитие и уверенное становление, точно видел,- выглядите, на удивление, представительно. Я думал, увижу сопляка в шортах, в кепке и каком-то балахоне, с татуировкой на пол лица.