- Их цель сердце. Они хватают за него,- и мужчина с каким-то, явно лишним продолжительным нажимом, ударил себя в грудь кулаком,- либо здесь, либо со спины.
По спине он бить себя не стал. Просто руку опустил, ожидая новых вопросов.
- Хищники?- переспросил Герман, и на фоне мелодии голоса незнакомца, сопоставимого со звуками контрабаса, Герман какой-то ненастроенной повизгивающей скрипкой звучал,- но они же нереальны? Ведь так? Это ведь игра?
Теперь глаза человека немного прищурились. Что это, улыбка? Злость? Чертова борода! И чертовы усы, кто же их придумал носить, так, чтоб лица вовсе не рассмотреть!
- Игра? Попробуй им это сказать, когда они тебя схватят,- ответил мужчина,- и добро пожаловать в Чистилище.
- Черт,- проговорил Герман, и почувствовал, как к горлу подкатил горячий ком изжоги, а на спине выступила испарина.
- Да, черт,- согласился незнакомец.
- А это они так вопят? Этот жуткий рев.
- Нет,- ответил незнакомец,- вопят загонщики. Да, и я согласен, вопят они жутко. Но как иначе может вопить дьявольский горн.
- Горн? Что за дьявольский горн?
- Это когда воздух, извергнутый из остервенелой осатанелой глотки загонщика, проходит сквозь свеженатянутые жилы. Натянутые на его трубе. Настолько свежие жилы, что с них еще капает кровь, когда загонщик на нем начинает свою игру. Это вопли тысячи душ.
- Черт!- Германа передернуло,- что это за хрень, черт возьми! Но какого черта? Для чего это все?
- Для чего?- переспросил мужчина,- они зовут, говорят, добро пожаловать в клетку.
- В клетку?
- Да, именно, в клетку. И, если они тебя поймают, в ней ты будешь обречен влачить остаток своих дней. И это тебе повезет, ведь тогда с тебя не спустит кожу загонщик, и не вытянет все жилы, чтоб соорудить новый для себя горн.
Герман задрожал. Жар ушел, и теперь от этих слов его пробил озноб. Мало того, сама картина, свидетелем которой он был, казалась до невероятия жуткой, так еще и последующие перспективы рисовались из ряда вон плохими.
Он поежился, и проговорил, не вопрос, а утверждение, направленное уже больше для себя, чтоб успокоиться:
- Ну, это же все не взаправду. Это же виртуальная реальность, игра, черт возьми!
Незнакомец развел руками, предоставляя собеседнику самому решать, какой выбор для себя делать. И взгляд Германа теперь уже уперся в его ужасный шрам, разрывавший кожу на внутренней стороне правого предплечья, от кисти до самого локтя.
Этот бородатый человек теперь показался просто огромным и очень сильным. И он имел все возможности с такими тварями сражаться. Он же, Герман ….
- Спасибо, что спас меня,- выдохнул Герман,- болтаться соплями в какой-то ужасной дудке, мне вовсе не хотелось.
- Да, я тебя спас,- тихо ответил мужчина,- от одной ужасной доли так уж точно. Так что, не обессудь.
Он и дальше говорил, но вновь ударивший страх какого-то предвкушения нового ужаса, просто оглушил Германа. Все звуки мира свелись к тончайшему писку, или визгу. И он едва смог расслышать свой вопль:
- Чего?!
- Ноги и руки береги!
Снова проорал незнакомец, и дернул какой-то канат, и на Германа рухнул здоровенный ящик.
****4
Он вылетел откуда-то сверху, с балок, из-под стропил, и должен был его просто расплющить. Но не расплющил. Но с гулким ударом его окружил. Как только Герман раскрыл глаза, и огляделся, увидел, что оказался в клетке из толстенных железных прутьев.
- Какого черта!
Последние слова он уже прокричал так, что зазвенели эти прутья. И, не дожидаясь ответа незнакомца, принялся рассматривать кольца-датчики, и перчатки, которые должны были быть на его руках. И которые, очевидно, можно было бы с себя сорвать в любой момент, чтобы из этой авантюры выйти.
Но тут же об этом позабыл. Ветхие стены сарая наполнились шумом, каким-то скрежетом, таким, будто тысячи жестких лапок забегали, заползали по ним. Так царапаются внутри коробки кузнечики или жуки, или пауки. Если к ним внутрь свою голову засунуть.
Они ползли и приближались. Это было ясно потому, как звук нарастал. Но их самих не было видно. Бородатый незнакомец отступил на несколько шагов от клетки, огляделся по сторонам и замер, медленно остановив свой взгляд на пойманном им человеке, так, словно ….
Приманка! Точно! Герман тут же это осознала, когда увидел, как двигался этот человек. Он был на охоте. В угодьях травли! Надпись, высеченная на камне, запрыгала перед глазами. И Герман потянулся к прутьям клетки, думая, будто именно в этот раз ему удастся их разогнуть или сломать. Но понял вдруг, что звуки шагов этих сухих жилистых лапок стихли. И внутренность сарая, эту чертову заглотившую его утробу, наполнила самая гнетущая тишина, которую он когда-либо в своей жизни слышал.