Степной Пес остановился, и, обхватив голову руками, скопировал голос и интонацию Германа:
- Ой, а это что еще за хрень? Чем же это нам грозит? О нет, мы все умрем?- затем он подождал немного, и, сделав шаг, снова тем же корявым голосом добавил,- да пошел ты!
Позади снова прыснули, и уже в два голоса. Герману захотелось Степного Пса ударить, прямо в его высоченную, нахально покачивавшуюся при каждом шаге, спину.
- А вот о Долине Теней, пожалуй, я побольше тебе расскажу,- сказал Степной Пес.
*********9
Всегда важней выбор сознательный, нежели тот, что подобно спаму, в наследство из какой-то прошлой жизни достается
- Хватит!- оборвал его резкий окрик Регины,- достаточно бесполезной трескотни.
- Ну, что ты, Регина,- попробовал настоять на своем желании покрасоваться в красноречии Степной Пес,- я только начал.
Но явный их лидер снова оборвала его.
- Тебе лучше сосредоточиться на поиске пути,- сказала Регина.
- Но мне, действительно, лучше бы хоть что-то знать об этом всем …,- уже попробовал вступиться за себя сам Герман.
А Степному Псу, анархисту и по духу, и по очевидному статусу явно было не по нраву, что его настолько резко на полуслове оборвали, и на его место указали. И он быстро пробубнил:
- Да, Регина, устами младенца иногда также истина разговаривает, пускай даже младенца обосравшегося.
- Шерману сейчас вовсе незачем слышать твои истории о Долине Теней,- все также жестко отрезала Регина.
- О-у-у! Вот черт! Ну, наконец-то и до тебя что-то дошло!- воскликнул Степной Пес.
Регина ничего на это не ответила.
- Но он же спас нас!- сказала Селеста,- ты сама это сказала.
- Он единственный из нас не спал. И мы теперь у Долины Теней. В компании того, кто свою жизнь сделал тенью. Тенью самого себя любимого,- ответила Регина.
Этот диалог, вдруг просто какой-то бомбой взорвавшийся вокруг, само собой имел и такую же силу. И Германа поистине накрыло ударной волной. Забрав при этой все остатки ощущения, что он герой, и всем только что жизни спас.
- Эй,- воскликнул он,- а это вы вообще о чем?
И в этот момент нечто пронеслось над деревьями, окатив рощу раскатом рокота. Вслед ему по тропе пробежала тень. Широкая и темная, она пришла слева, и пересекла их путь, затем исчезла, смешалась с еще большей тенью, которую отбрасывали заросли.
- Вот черт,- снова проговорил Степной Пес,- возможно, стоило б назад вернуться, туда, где кусты пожирней. Там нас не так видно будет.
- То, что здесь за нами ведет охоту, не глазами смотрит,- спокойно ответила Регина.
- Да что это за хрень?!- завопил Герман, даже уже не вспоминая, что это была та самая фраза из шутовской сценки, которую разыграл над ним анархист,- я же, я же вам, и правда, жизни спас, и все! Я больше ничего не делал. Я же больше ничего не знаю. Я, черт возьми, вообще здесь ничего не понимаю! А ты вообще уверен, что карта эта нормальная? Ее тебе Лысый продал!
- Тихо!- оборвал его Степной Пес.
И они, замерев на месте, снова посмотрели, как под тихий, воспринимаемый на едва слышимых вибрациях рокот, по дорожке снова, но уже медленно, словно крадучись, проползла новая тень. Она, подобно какому-то сканеру, пробежала по ним, изгибаясь по их возвышавшимся над тропой фигурам.
- Да что это за место такое,- проскулил Герман.
А его спутники понемногу пошли дальше. Стоять на месте было и вовсе невмоготу. А давление низкочастотного звука нарастало. Словно некто на огромной бас-гитаре играл, кружил вокруг них, постоянно направления своего движения менял. А медленный тяжелый ритм этих акустических ударов ложился, и уплотнялся подобно снегу опадавшей лавины. В следующее мгновение стало казаться, что они оказались в сосуде невероятно плотной жидкости. Герман вспомнил о предоставленной Селестой аналогии с пересаженными аквариумными рыбками. Очень походило на правду. Вот только огромная рыбина, размером с самого большого кита, сейчас плавала вокруг них, играла на огромезной бас-гитаре, и била хвостом по стенкам этого, вдруг сделавшегося крохотным, мирочка.
Они зашли в довольно плотную рощу. Выглядело так, что кроны деревьев росли не на одном, а сразу на нескольких стволах. Но они, по крайней мере, скрывали их от того, кто над ними летал и рокотал. Хотя в какой-то момент казалось, что и сами деревья вибрацию издавали. Один раз Герман зацепил такой ствол, тот вздрогнул так, будто был живым. Попытка рассмотреть, что это могло означать, не удалась. Он налетел на другой ствол так, что вся крона затряслась. А рокот, тем временем замер, словно тот, кто его издавал, остановился и прислушивался к вдруг возникшему шуму. Но затем он зарокотал вновь, и закружился уже ближе и с новой силой.