- Мой бывший партнер за моим взглядом проследил. И его лицо растянулось в улыбке.
- А что, Германище? Это тоже неплохой для новой жизни шанс. Довольно сильно неплохой! Для романтической, для бизнеса ты не предусмотрен. Новую реальность генерировать мы еще не начинали. Все, что происходит сейчас, реально. Отдай нам ноут, все ключи, пароли, и валяй, живи себе спокойно. Твою долю, свой законный триллион, ты получишь. Решай.
Герман снова тяжело вздохнул:
- Так сказал он.
Затем Герман снова вздохнул, и продолжил:
- И случилось непредвиденное. Именно в этот странный момент эта девушка не просто на меня посмотрела. Она улыбнулась. Затем вынула наушники из ушей. Снова посмотрела на меня, и всем видом показала, что собирается выходить. Конечно, это была ее остановка. Я знал это прекрасно. Я это явление наблюдал множество раз. Я подумал вдруг тогда, а какого, действительно, черта?! Отдать им все. Схватить за руку эту сногсшибательную девчонку. И прожить с ней хорошую полную романтики жизнь. И до последней секунды своей жизни быть с ней, и быть счастливым.
- Вообще безбедную жизнь, насколько я понял,- ввернул Степной Пес.
- Хотя нет, еще подумал я тогда, какого черта все происходит именно сейчас! Почему все, что ни должно произойти, происходит одновременно?! Пока я об этом думал, девушка к выходу подошла. А в проходе между мной и моими партнерами появился какой-то дед с костылем. Служба безопасности нашей фирмы его к нам пропустила, очевидно, его немощным игроком для нашей ситуации расценила. Но даже немощный игрок может внести в игру непоправимые коррективы.
Он оступился и упал. И я вдруг осознал, что вагон и другими реальными людьми населен. Теми, кто вообще в наши корпоративные игры вовсе не вовлечен. В какой-то момент я сжал свое собственное уравнение лишь до размеров своей работы, выбросив из него всю окружавшую меня жизнь. А потом, наблюдая за тем, как моя мечта собирается выйти из вагона, я стал раздумывать, что не смогу свои глушилки запустить. Конечно, не смогу, не найду достаточно веских оснований.
Вагон летел по рельсам, неминуемо приближаясь к точке, к той самой станции, за пределами которой выбор уже будет невозможен.
- Ну, что скажешь, Германище?- с нотками потери терпения в голосе поинтересовался мой бывший партнер,- готов счастливым или мульти архи богатым дожить до своего старопердунства?
Он перевел взгляд на девушку, которая уже с оттенками разочарования на лице, ожидала свою остановку. Она не просто так заблаговременно приготовилась к выходу из вагона. Действительно, приглашала меня последовать за ней.
- Или,- продолжил мой бывший друг,- готовься просто обрести любовь.
А старик тем временем корчился на полу, пытался встать. Я не мог на это просто смотреть, и хотел ему помочь. Ведь он просто таращился на меня. А в его старческих, подернутых паутиной немощности глазах, читалось:
- В каждом нуждающемся может оказаться Бог, испытывающий тебя! Это не я нуждаюсь. Это Он испытывает тебя. Вот он краеугольный момент трансцендентности. Приди ко мне на помощь, и откроется тебе ….
От потуг подняться дед слишком перенапрягся, и изрядно испортил воздух. Даже свет, казалось, в вагоне потемнел.
- О, как! Вселенная подкинула тебе выбор!- воскликнул Степной Пес,- богатство! Любовь! Или трансцендентность! Что же ты выбрал?
- Ничего,- ответил Герман.
- Ничего?!
- Я не выбрал ничего. На остановке девушка вышла. А когда мы снова тронулись, свет в вагоне на несколько секунд погас. Лицо бывшего партнера, который сидел напротив, вдруг окрасилось неоновым светом так, будто что-то осветило его изнутри.
- Ты сделал имплант-татуировку?!- немало испугавшись, воскликнул тогда я.
- Да брось, Германище, о чем ты говоришь?- ответило расцвеченное светом лицо напротив, и опустив взгляд вниз, это лицо на мою руку посмотрело.
А все вокруг заливал тот самый свет. Заливал моего бывшего партнера, его, в останавливающем жесте приподнятую ладонь, развязанный галстук и костюм, и мой телефон, который я держал в своей руке.
- Не надо Герман, черт возьми!- закричало лицо, скорчившись в гримасе.
«Спасибо за поздравления, Герман! Тебя тем же самым по тому же самому ….»
Поезд метро резко остановился. Ведь, как и следовало ожидать, глушилки убили все электричество в вагоне. И, конечно же, и свет, и мой телефон. Потому дальше сообщение моего друга, только что пришедшее на мой телефон, я не дочитал. Лишь с ужасом сквозь охватившую вагон темноту, смотрел на разрывавшийся болью большой палец левой руки, которым я давил на кнопку. Именно эта боль и привела меня в чувство.
А потом в темноте раздался детский крик. Казалось, прямо рядом со мной кричала девчонка. И я тут же вспомнил, как она сидела в вагоне рядом с мальчишкой лет десяти. Они на пару звали мать. Я хотел подняться, чтоб им помочь, но в меня вдруг вцепился тот самый дед. Он по мне, как по дереву заполз, охал, что-то говорил. Я хотел от себя его оторвать. Противный запах из его рта меня с ума сводил. Я сказал ему, что с ним будет все в порядке. И что здесь есть, кому еще надо бы помощь оказать. Но он держался за меня, как клещ. Кричал, не отпускать его просил. Он мазал меня своим потом, и какого-то черта, выговаривая свои слова, плевался. А потом закашлял, захрипел, и сквозь сопливые хрипы зашипел. На мгновение мне показалось, что он некой вселенской мудростью со мной делится. Но на самом деле слова его были такими: