— И ты лег под режиссера, не так ли? — я понимал, что гнев готов вот-вот вырваться наружу от одной только мысли, насколько долго я не замечал измен Энди. Он ведь не месяц назад получил одну из главных ролей в первом составе!
— Да, — тихо сказал Энди и посмотрел в камеру. Можно подумать, я бы простил его за этот затравленный взгляд. — Но в личном плане это для меня ничего не значило!
— Но не для меня! — рявкнул я, не сдержавшись. — Это значит то, что твое тело принадлежит еще кому-то. И мне мерзко от этого. Ты ведь знал, как я отношусь к изменам!
— Я не мог… Грег! Я запутался!
— Если человек любит, он найдет, как ему быть, — мне почему-то вспомнился Марк Паркер с его загнанным взглядом тогда в больнице. — Дверь захлопну. Вещи я перевез, — сказав это, я закрыл ноутбук и убрал его в сумку. Не было смысла продолжать разговор. Мне стало противно: как я мог так ошибаться в Энди? Я же был уверен, что он сильнее и порядочнее.
Встав с дивана, я осмотрелся: вроде бы все, что было моим, я забрал из этой квартиры. Не осталось даже идиотских ложек с полицейскими фуражками-наконечниками. Все, больше меня здесь ничего не держало. Я выключил свет и захлопнул за собой дверь.
***
Вещи из квартиры я решил перевезти в особняк. Чутье подсказывало мне, что в сложившейся ситуации я еще не раз и не два останусь ночевать в мрачном доме Майкрофта, а снова щеголять в униформе Стефана не хотелось. Кое-как раскидав то, что мне не хотелось гладить, по стульям в свободной комнате на третьем этаже, я запрыгнул в машину и поехал в больницу.
Вчера я сказал Майкрофту, что буду разбираться с остатками личной жизни и могу задержаться из-за пробок, но мне посчастливилось быстро проскочить все проблемные участки пути. Почти на сорок минут раньше намеченного я оказался на нужном мне этаже клиники.
— Ты не понимаешь, что творишь! — я услышал голос Майкрофта в котором клокотала ярость, когда приблизился к двери палаты.
— Хорошо, не понимаю! Но тогда ты сам скажешь ему все и все объяснишь! — дверь в палату распахнулась, и Шерлок, в своей излюбленной манере, вихрем пронесся мимо.
— Шерлок! — крикнул ему вслед Майкрофт, не заботясь о тишине и покое больницы.
Как и стоило ожидать, младший брат проигнорировал оклик старшего: я услышал, как хлопнули двери лифта.
Майкрофт вздрогнул при моем появлении в палате.
— Вы давно здесь?
— Нет, пришел минут пять назад. Шерлок едва не сбил меня с ног. Что-то случилось? Я слышал, как вы кричали.
Майкрофт лишь скривился, как от зубной боли. Младший брат, видимо, не менялся и не хотел этого делать. Я с опаской посмотрел на показания монитора, цифры и линии на котором совершенно точно начали отклоняться от средних.
— Не нужно никого звать, Лестрейд, — он понял мой взгляд и прочел мысли. — Мы с Шерлоком всего лишь повздорили. Лучшее, что вы можете сейчас сделать для меня — почитайте мне.
***
Майкрофта выписали через месяц с небольшим. Когда мы уезжали из больницы, я обратил внимание на его измученный вид и какое-то удивительное спокойствие. Эмили пополнила свой медицинский чемоданчик внушительной пачкой новых лекарств и выкинула примерно столько же старых: они не сочетались с тем, что назначил пульмонолог.
В один из дней я признался себе, что теперь по утрам еду на работу в особняк с легким сердцем и вечером начинаю скучать по своим обязанностям. Это была разительная перемена. Еще пару месяцев назад я едва загонял себя за руль, чтобы добраться от деревни до особняка, а сейчас вечно находил поводы то приехать чуть раньше, то задержаться.
Как назвать эту перемену, случившуюся со мной? Однажды я попытался проанализировать все, и пришел к выводу — моя психика отгораживалась от прошлого при помощи работы. Я понимал, что сидеть одному в арендованном деревенском доме — не лучшая идея, и потому тянулся к людям — в особняк. Там у меня было не так много времени, чтобы думать о прошлом и бороться с желанием вытащить контакты Энди из черного списка. Работа, похоже, спасала меня. Впрочем, как и всегда.
Но если особняк давил на меня своей мрачностью, то сад окрылял легкостью и сказочностью. Я понимал, что Майкрофт не очень жалует прогулки на свежем воздухе, и теперь всячески старался подольше задержать его в саду. Для этого приходилось идти на небольшие ухищрения начиная с потерявшегося где-то брелока и заканчивая порвавшимся шнурком. Не знаю насколько комично это выглядело и на какой минуте меня разоблачал Майкрофт, но всякий раз он терпеливо меня ждал. Должен заметить, что наше общение, ставшее более непринужденным в больнице, сохранилось. Я думал, что Майкрофт, когда окажется в привычной обстановке, снова отдалится от меня и заберется в свой панцирь, но нет. Я видел, что ему нравится проводить со мной время.
— Какие же они красивые! — сказал однажды я, когда во время прогулки мы забрались в дальний уголок сада, сплошь засаженный розами разных сортов. Мое особое восхищение вызвали арки из плетистых роз. Они буйно цвели, почти скрывая листву, и образовывали самую настоящую стену, рискнуть продраться через которую мог лишь безумец.
— Это один из любимых сортов Ее Величества: New Dawn, — сказал Майкрофт, заметив мой интерес к розам. — Она подарила мне несколько черенков, а мой садовник за двадцать лет превратил их в этот удивительный мир.
— Они потрясающие, — я позволил себе коснуться нежных лепестков кончиками пальцев.
Майкрофт улыбнулся и чуть поморщился. Мы гуляли уже около часа, и за это время он морщился уже раза три.
— Что такое? — я подошел к нем.
— Мышцы, — ответил он. — Похоже, спазмолитики перестают действовать, организм привыкает. Нужны новые, — Майкрофт снова поморщился.
— Нужно возвращаться, — я заметил, как все сильнее подрагивают руки Майкрофта.
Я знал, что у тетраплегиков спастика — одно из основных и неприятных осложнений. Лишенные возможности тратить накопленную энергию мышцы рук и ног начинают сами по себе сокращаться, даря обманчивую иллюзию движения конечностей, сопровождающуюся болью. Майкрофт боролся с этой напастью таблетками и упражнениями, которые проделывал со Стефаном.
— Подождем немного, может быть, пройдет, — неожиданно заупрямился Майкрофт.
Я понятия не имел, что ему приходится терпеть, но судя по тому, что читал — приятного в спастике было мало. Мне вспомнилось, что обычно делал Стефан, и я присел на корточки, чтобы осторожно коснуться рук Майкрофта. Он удивленно посмотрел на меня.
— Я не Стефан, конечно, но массаж как-нибудь сумею сделать, — не дождавшись возражений, я принялся разминать напряженные мышцы и суставы в пальцах, а затем и запястья. По мере того как мои пальцы продвигались все дальше и дальше, я чувствовал, как спадает напряжение в руках Майкрофта.
Я бросил осторожный взгляд на Майкрофта — было похоже, что мои манипуляции ему нравились — он прикрыл глаза и подставил лицо солнцу. Во всем его виде ощущалась совершенная умиротворенность.
— Надеюсь, стало легче? — спросил я.
— Я привык к своему состоянию. Все вполне терпимо. Не думаю, что здесь нужна помощь Стефана, — ответил мне Майкрофт, и я поймал невеселые интонации в его голосе.
— Так не пойдет, мистер Холмс, — я покачал головой. — В таких случаях вам надо поменять позу. Так что я предлагаю лечь.
Брови Холмса удивленно приподнялись.
— Прилечь можно тут, на газоне, — я ловко отстегнул удерживающий Майкрофта ремень, после чего поднял безвольное тело, услышав лишь протестующее восклицание.
Я плавно опустился со своей ношей на колени, устраивая Майкрофта на густую траву. За день газон успел нагреться, и коленями я ощутил тепло солнечных лучшей на земле. Уложив Майкрофта, я довольно улыбнулся.
— Это просто безумие, — сказал он мне, и я увидел крохотные озорные искорки в его глазах.
— Вы же у себя дома. Что хотите, то и делаете, — я растянулся рядом. — Обожал в детстве лежать вот так и наблюдать за тем, как облака меняют форму. Круто…
— Я всегда любил смотреть на звезды, — сказал Майкрофт. — Особенно в южном полушарии. Иногда мог ночами напролет искать созвездия, которые у нас не видны.