Волков привел нас к старому лодочному сараю на берегу маленькой речки. Сарай стоял скошенный на один бок, прямо как древний дед. Дверь болталась на одной петле, болотная сырость и ветер проходил насквозь через широкие дыры в стенах. Удивительно, как сарай еще держится и полностью не развалился. У самой кромки воды лежали три длинные лодки, перевёрнутые днищем вверх. Их борта давно вошли в землю и наверняка застряли там намертво. Бока и днища поросли мохнатым зелёным мхом, соседствующим с грибами. Между двух лодок торчало весло. На верхушку его лопасти кто-то натянул дырявый противогаз, с выбитой линзой. Может, знак кому-то? Тайник или вообще могила? Через речку вела длинная гать, держащаяся на плаву невесть на чём. На другом берегу виднелась сквозь заросли тростника тропинка, ведущая к насыпи.
— Вперёд, — коротко скомандовал Сергей, ступив целиком на мостки. Они продавились под его весом, но выдержали. Вода даже не заползла на них. Я с Тимуром рисковать не стал, ждал, когда долговец переберётся на другой берег. Посерёдке водоёма нехитрую переправу подпирало что-то со дна. Я рассмотрел жестяной серый лист — крыша некоего автомобиля. Возможно не легкового.
— Жутко тут как-то, — пробормотал Тимур, поежившись от налетевшего холодного ветерка. — Я в этой части Болот не был.
— Да, неприятненько тут. Давай, проходи следующим, — я кивнул пацану на мостки, — я подстрахую, если что.
Тимур судорожно выдохнул, неуверенно шагнув к крайней деревяшке. Приподнял руки для лучшего баланса, будто он не через водоём перейти собирался, а с одной крыши на другую. Воды боится? Помнится, Багира говорил, что у него фобия…
Холодный ветерок, прилетевший с запада, швырнул мне прямо в ноздри отвратный запах. Такой, что я машинально закрылся ладонью. Не мертвечина, но тоже знакомый. Воняло тухлыми яйцами. В далёком детстве я с родителями на лечебные воды ездил, там так же пахло. Ну, почти так же. Я повёл носом, пытаясь определить источник запаха. Он вдруг резко усилился, до ломоты в висках.
— Фу-у-у! — Тимур остановился над крышей утопленной машины. Зажал нос двумя пальцами, помахал ладонью перед лицом. — Эта чё? Игорь, ты что ли…
Вонь стала уж совсем невыносимой. Глаза заслезились, желудок заныл, к горлу подступали рвотные позывы. Голову сдавило ноющей болью, а в ушах появился звон и… еле слышный шёпот. Я медленно обернулся. Тихий невнятный голос доносился из темноты сарая. Он что-то говорит мне?
— Уходите оттуда! — заорал вдруг Волков с другого берега и широко махнул нам рукой, подзывая к себе. Меня как водой окатило, отрезвило. Не вдаваясь в подробности, я бросился через мостки, наплевав на опасность кувыркнуться в воду. Там в сарае похуже что-то сидит! Тимур, к счастью, тоже, не стал сыпать в разные стороны вопросами, а рванул в сторону капитана, не дожидаясь меня.
Вонь слабела к середине речки. Ощущалась еще на противоположном берегу, рядом с Серёгой. Но главное, что зловещего шёпота я уже не слышал, и ломота в голове отступила. Волков не дав отдохнуть, едва ли не пинками отвёл нас подальше от воды метров на десять, на чистый воздух. Остановил нас только у самой насыпи, заботливо посоветовал отдышаться. Тимурка не выдержал, отошёл от тропы и согнулся пополам, выплёскивая из себя утренний кофе. Я, запрокинув голову, сделал несколько глубоких вдохов, так что голова закружилась. Обычный воздух показался сейчас таким вкусным и сладким. Какой ужас…
— Что это за пиздец был? — сипло пробормотал я, вытерев пальцами влагу под глазами. — Там будто тонная яиц стухла!
— Да уж… — Тимур вытер губы рукавом, устало пошатнувшись, — а я хотел пошутить, что это ты Игорь, шептуна пустил…
— Ой, иди в баню, дурачок неумный!
— Смотрите, — Сергей поднял руку, указывая в сторону сарая. Я оглянулся одновременно с Тимуром, и потрясённо приподнял брови. Признаюсь, подобной хрени я еще не видел. От неё у меня волосы зашевелились на затылке. И, кажется, не только на затылке. Там, где я минутой ранее стоял перед гатью, прямо в воздухе завис человек. В драной тёмной «Заре», с синюшной почти чёрной кожей. В первые секунды я принял его за Удава, но опомнился, что эта зверюга всегда с апокалиптичным грохотом пробуждается. Это же существо было чем-то иным. Его неестественно свернутую шею крепко стягивала веревка. Другой её конец, вертикально поднятый, растворялся в воздухе. Фигура медленно повернулась, со скрипом старой ветви дерева, открыв виду синюшное распухшее лицо. Вытаращенные неестественно серые глаза смотрели в разные стороны. Потемневший язык вывалился изо рта на всю длину, задевая концом подбородок. Меня снова замутило, крупно передёрнуло от жути.