Я позволила. Завершить прическу, провести меня в кабинет, по одному запустить всех ожидавших визитеров. Люди, если и были удивлены распущенному виду графини Дега, то не сказали и слова. Собственная жизнь волновала их куда больше моей.
Бывшие арендаторы земель в уже проданных поместьях получили протекцию к нынешним владельцам. Домашняя прислуга удостоилась благодарственных писем, рекомендаций и выплат по задолженностям, которые Самюэль успел сделать даже там. Держатели графских продовольственных лавок и угольных складов обязались после продажи всех товаров и запасов самостоятельно выплатить налоги казне, взять причитающийся процент и остаток передать лекарям деревень при поместьях. Я посчитала это лучшим подарком для живущих там людей, пусть мне и намекали на необходимость большого праздника в честь графа Дега. Что примечательно, младшего графа, который все потерял.
Все, кроме головы.
Хотя может быть и ее.
Послеобеденные долгие переговоры с аукционистом и последующий визит в банк выжали меня до суха. До донышка. До последней капли сил. Как выяснилось, Самюэль растратил не все. В его владении остался депозитный счет, где в теории должен был накапливаться неплохой процент. Но он не смел копиться, потому что каждый месяц деньги таяли по пятнадцать тысяч ривров за раз.
Только за последние три года неизвестно куда ушла немыслимая сумма!
Клевер пятилистник 3.4
На такие деньги можно было купить стада тонкорунных овец и держать их на лучшей подкормке, можно было разбить виноградники королевских сортов и заложить винное производство, купить поселение на побережье и построить пансион. Приобрести новые буры, укрепить стены шахт, проложить к ним железную дорогу и арендовать поезд на полный год. Или получить лицензию на разработку красных кристаллов сердца, ведь этой суммы хватило бы на новейшую платформу для добычи бесценных камней!
Знай я о счете, я могла бы не продавать второе поместье. Могла бы не закладывать украшения, доставшиеся от бабушки. Могла бы сохранить лошадей. Я могла бы…
Ничего.
Ни тогда, ни сейчас!
Счет создал отец и до скончания лет закрепил его за Самюэлем, словно двух миллионного фонда было мало. Только брат в праве решать: куда направлять средства, в каком объеме и когда… пока я бьюсь с его кредиторами и ночами не сплю от ужаса. А самое нелепое - не обмолвись помощник банкира я бы не узнала о неустанном исполнении распоряжений по личному счету Самюэля.
Каждый месяц. Пятнадцать тысяч ривров. Куда, кому, за что?
Я горела желанием узнать ответы на эти вопросы всю дорогу к дому, преодолевая рябь в глазах, повышенную слабость и тошнотворное разочарование. Рвалась вперед, не замечая обеспокоенных взглядов Тои неустанно твердящей об отдыхе перед последним броском.
- Зачем вам говорить с ним сейчас? Намылите ему шею потом… Если позволит, если удастся, - увещевала она, не забывая страховать меня со спины на случай падения, конечно, от злости. – Пусть титул ваш, но господин-то старше, сильнее, пьянее наверняка… Двинет и не заметит!
- Пусть только рискнет! – вспыхнула я. – Герих его уничтожит.
- Принц, конечно, может. Но что к тому времени останется от вас?
Я остановилась.
Не из-за страха, нет. Меня качнуло, и ничтожное расстояние от наемного каба у ворот до парадного входа показалось километровым. Не вовремя ноги налились свинцовой тяжестью, а сердце стало стучать о самые ребра. Вдох дался с трудом, выдох был долгим, но я совладала с собой и медленным шагом продолжила ход.
- Что ты предлагаешь, смолчать? Не подать виду? Продавить недостойную для леди вспышку гнева? Заесть ее, запить…
- Перенаправить, - ответила южанка. – Поговорите, позже. А сейчас же можно от души отомстить.
- Каким образом, хотелось бы знать? – спросила раздраженно.
- У вашего брата гости, - кивнула она на стоящие во дворе экипажи, прищурилась и предложила: - Давайте… напакостим?
В другое время я бы ее устыдила, напомнила о незыблемых правилах уважения слугами господ, сейчас же махнула рукой, желая услышать варианты:
- У нас на подворье ради проказ часто портили одежду, в шляпы и кепки насыпали муки, платки для лица пачкали дегтем, сшивали локти рукавов или штанины, сонным поили лошадей, слабительное подсыпали в еду или перченого в воду… Через печные трубы забрасывали в дом сычей, в свечи добавляли капли абросы, чтобы те чадили безбожно. Чем-нибудь смрадным обмазывали ручки шкафов, с дверей снимали петли, а с окон щеколды. Еще меняли указатели на дорогах, разбрасывали потешные листовки, но это пакость большая, только на праздник Весенней капели.