Еще считалось, что если провести высший молебен стоя на коленях в самом центре храма, под алтарем, то боги снизойдут. Осыплют пространство снегом и, пустив морозный узор по граням стен, все болезни молящегося отзовут и все проклятья развеют. Именно поэтому в центре залы для страждущих располагались самые дорогие места для молитв, а по краям самые дешевые. Удивительно, как исполнители божьей воли еще не брали деньги за блики или не отражали блики за деньги, хотя в последнем не уверена. Еще пять лет назад алтарь так не сиял.
Стоило выйти из кареты, как ко мне потянулся первый попрошайка.
- …пусть годы будут долгими, - начал он, но оценив стоимость верхней одежды и запыленность ботинок, пожелание изменил: - Многих лет благоденствия, госпожа.
- И сколько они нынче стоят? – спросила ставшая рядом Тоя.
- Шесть ривров. – Протягивая пустую пиалу с щербинами, к самым камням склонился щуплый мужичок, и из этого положения добавил: - А для непрерывности благословенных лет еще два…
- Дайте четверть, мадам, он, верно, говорит о своих годах, - хмыкнула южанка.
Мужичок вскинул свирепый взгляд, скривил белесые губы и вдруг отшатнулся, отпрыгнул от тени что накрыла нас. Тоя напряглась, я же медленно обернулась. Мимо один за другим на расстоянии шага поднималась дюжина высоких широкоплечих мужчин в светлых мантиях праведников с неслышными шагами… хищников. Отсчитывая шаги, они щелкали бусинами на тяжелых длинных четках, что тянулись от первого до последнего в цепочке, и молились на ходу. От них, как и следовало ожидать, расходился резкий аромат благовоний и, как ни удивительно, скрип кожаных лат. Не знаю, слышал ли кто-нибудь еще этот тихий звук, но удалиться с их пути поспешили все попрошайки, в том числе и мужичок, застывший возле нас.
- Опять пришли стервятники, опять всю добычу отберут! – прошипел он злобно и на протянутую мною четвертушку посмотрел.
- Разве праведники заинтересованы в деньгах, - удивилась я.
- Нет, но после них никто подавать не станет… Верьте моему слову, госпожа, и держитесь от них подальше.
- Ну, правильно, чтоб она еще раз подала, - усмехнулась Тоя и напомнила о времени.
Подняться, оплатить место с краю и занять свой пятачок за шторкой я успела в последний миг. Служке, протянувшему мне палочки с благовонием, мягко ответила, что взять не могу.
- Как и вы? – посетовал паренек, словно его не единожды отсылали за этот час.
- Мне врачеватель запретил, - произнесла почти правду.
Клевер пятилистник 4.4
- А мы со своим, - раздалось из-за соседней шторки и побелевший служка юркнул в сторону, чуть не рассыпав все, что держал в корзинке для молитв. – Какой испуганный, - усмехнулся мой сосед.
- Ничего удивительного, ваши интонации склонны пугать, - заметила я, и за шторкой раздался хмык.
- Вы не испугались.
- В отличие от служки я не видела вашего лица, - указала на очевидное, ибо круговые ряды кабинок направленных проемами к центру храма, разделяли коридоры для служителей храма. И только они могли видеть молящихся, а те соответственно их
Теперь хмык раздался с другой стороны от меня.
- Простите, - прошептала я в сторону второго соседа и шепнула первому. - Мы мешаем.
- Веселим, - парировал он, и словно не замечая нарастающего звучания великолепной музыки, сообщил: - Время от времени я умею быть любезным.
- Не проще ли быть любезным всегда? – не сдержала я лукавого вопроса, думая о том, что общаться не видя собеседника намного-намного проще, чем лицом к лицу.
- Не в нашем мире, - ответили на удивление жестко. - Правда, для вас я готов пойти на уступки.
Шторка между нами приподнялась, мелькнула белая перчатка, и мне протянули тонкую палочку курений, уже подожженную, но без резкого запаха благовоний. Я приняла ее с оторопью и неверием. Она божественно пахла травами и цветами, на мгновение словно бы окунувшись в свет ясного солнца, звон стрекоз и шмелей, шелест трав, что мягко прикасаются к коже.
- М-м-м аромат летнего луга! – выдохнула я с искренним восхищением. - Благодарю вас.