- Что-то эта медлительность во мне пробуждает…
- Желание извиниться за издевательство? – тактично предположил возница.
- Понятия не имею, о чем вы! – заявила она и перекинула косу с плеча на спину. Дурной знак. Очень дурной, если учитывать, что она и шляпку сняла. - Я хочу петь!
Покарайте ее боги!
- Нет! - воскликнули я и Анни, прекрасно понимая, что сбежать от этого ужаса не получится даже вплавь. Еще в первые годы служения южанки отец обещал приплачивать, если она избавится от вредоносной привычки петь вблизи хозяйских комнат. И вот теперь мы фактически находились в эпицентре ее голоса.
- Всего один куплет, - пообещала мстительная южанка и затянула печальную оду арфе. Ее пронзительно высокий голос, сопоставимый со скрежетом металла по стеклу, отразился от воды, улетел в грот и усиленный эхом улетел в сторону берега.
В парке взвыли псы, не оценившие лиричности напева. Громила поморщился и прищурил единственный глаз, а мы с малышкой одновременно закрыли уши. Но даже так, сквозь них легко проникали свербящие слух звуки:
«Когда я тебя найду, когда я к тебе приду, когда коснусь дрожащей рукой…
Ты пой, ты пой, ты пой!
Секунды замрут, птицы вспорхнут…»
Гаан резко подался вперед, лодка качнулась, я была уверена, нерадивая горничная сейчас окажется в воде, но вместо того, чтобы сбросить пассажирку, возница за шею привлек ее к себе и поцеловал в лоб.
Пение оборвалось и в наступившей тишине отчетливо и серьезно прозвучало:
- Спасибо. У нас поют только избранникам сердца. Я рассмотрю твое предложение.
Руки коими южанка упиралась в грудь громилы бессильно соскользнули вниз. Кожа ее лица из пунцовой стала белой, а затем и серой.
- Я… я… то есть я… - Тоя беспомощно оглянулась на меня. Впервые она была настолько перепугана, что не находила слов. Могла лишь глазами молить о поддержке.
- Тоя хотела ускорить вас, Гаан. В три часа по полудню у нас назначена встреча.
Возница понятливо кивнул, весла резво забили по воде, грот стал неумолимо приближаться, но от пережитого потрясения южанку отпустило только на берегу.
Клевер пятилистник 6.8
Отнюдь не сразу. Возница успел сдать лодку, отнести наши вещи в карету, вместе с Анни выбрать воздушного змея, отправиться на поляну для его запуска и ни разу не поскользнуться в последующие двадцать минут.
Еще он мастерски управляется с леерами сложного змея, заставляя тканное творение плыть в воздушных потоках, извиваться и выполнять кульбиты на радость Анни и к досаде остальных покорителей неба. Потому что они скользили на влажной траве, падали, путались в управлении и не могли добиться даже чего-то отдаленно напоминающего парение. При взгляде на эту несправедливость невольно возникает мысль, настолько ли прост наш возница.
И вопрос этот возник не только у меня, но и у Тои, переставшей наконец-то пораженно молчать и походить на бледное подобие самой себя.
- Какая… нация… миле… - Голос ее хрипел и ломался, а руки сминали ни в чем неповинную шляпку. После небольшого происшествия в лодке, она так и не смогла ее обратно надеть. - Трианон, скажите, какая нация располагает столь странным обычаем?
- Целовать в лоб?
- Считать поющую заинтересованной в замужестве с… со слушающим.
- Сложно сказать. Потому что речь идет не о нации. Схожая традиция была в Ариваски, в небольшом клане или скорее братстве. - Я улыбнулась, видя ее замешательство и вернувшийся на щеки румянец. – Это было очень давно и встречалось очень редко. Все же братство праведников.
- Монахов? Хотите сказать, он монах?
Да, на степенного миролюбивого праведника одноглазый возница-верзила не походил ни фигурой, ни нравом, ни привычкой гнать лошадей.
- За уточнением нужно обратиться к нему самому или написать главе их братства. Только узнай какой святыне поклоняется господин Гаан. В Ариваски официально зарегистрированных братств не менее пятнадцати и около сорока теневых.
- Уж лучше промолчу и вовсе все забуду! – решительно заявила южанка и надела шляпку - опустила забрала в ее мысленных доспехах.
Вместе с головным убором она вернула себе воинственную занятость и вооружившись злым прищуром, отправилась сообщить, что время вышло и нам пора отправляться к мастеру-ювелиру. Перемене в ее настроении возница был только рад. В считанные секунды он собрал змея, сдал его и, сопроводив нас к карете, предупредительно раскрыл дверцу. Тоя заволновалась, так как это действие можно было считать признаком обходительности, но возница быстро развеял ее опасения тихим рыком: «Платья поберегите, прищемлю!» Следом за нами в карете разместились, очаг, корзина и стопка подушек.