- …и я не буду сомневаться в правильности твоего сердечного выбора, - между тем патетично продолжила мадам Дега. – Если ты сразу после помолвки вернешь титул брату.
А вот и цель ее монолога.
Клевер пятилистник 2.3
Едва потянувшись за маленькой булочкой специально для меня сделанной из гречневой муки, а сдержала протяжный вздох и вернула нежное творение повара на блюдо.
- Ничего не получится, мама. И ты это знаешь.
- Почему нет?
- Потому что мы не можем нарушить закон. Наследник благородного рода, утративший доверие его Величества теряет и титул, - напомнила я не веря, что мне приходится это делать.
- Какое же это нарушение, если Самюэль ничего не терял? - наивность в каждом слове.
- Он растратил свой трастовый фонд, мама.
- Сделал неправильные вложения… - воспротивилась она, сжимая дрожащие руки в кулаки. Верный признак подступающей истерики, еще один непременный пункт в ее новом расписании.
- Вывел средства семьи из нескольких прибыльных предприятий государственной важности, - заметила я, поднимаясь с места. И она подалась вперед, срываясь почти на крик:
- Это было дурное влияние друзей!
- …он спустил все деньги на ветер за карточным столом.
- Отголоски дедовской крови! – Решительная отмашка от правды, что колет в глаза. - Однако теперь…
- Теперь Самюэль пьет не просыхая и водит в свои комнаты подзаборную шваль! – сорвалась я на грубость. И она потонула в истеричном окрике, чудовищно редком для хрупкой блондинки, боявшейся когда-то повысить свой голос.
- Трианон, не смей меня перебивать! Ты Дега по крови и должна слушаться мать. – Заполучив все мое внимание, матушка выдохнула со свистом. Поправила выбившуюся из прически прядь, повернула кольца на пальцах, но вопреки ритуалам спокойствия вновь сорвалась на крик: - Самюэль готов взять ответственность за нас! И ты должна, должна вернуть ему это право!
Звон ее голоса отразился от оконных стекол, напугал кого-то в коридоре и возможно на улице, а я впервые за это утро ощутила боль. Именно боль. Колкое напоминание о недуге. О не выпитых лекарствах, оставшихся наверху и о первом спазме, что без промедления наступит. Здесь и сейчас. Я поспешила удалиться до того, как меня скрутит, ударит об пол и протащит через все круги персонального ада.
- Я тебя услышала, мама. Но нам нет смысла продолжать этот разговор. Ни ты, ни я не способны вернуть Самюэлю право на титул. Восстановить свое благородство в глазах короля он должен сам. На поле боя, на государственной службе или в торговых делах. – Я могла бы перечислить все пункты закона, но она меня решительно оборвала.
- Поступим проще! Поговори с его высочеством Герихом, заверь в своей беспомощности и готовности отдать титул настоящему наследнику.
«Настоящему», а не «первому». Какая ирония, в игре ее слов.
- А если не выйдет? – вкрадчиво спросила я.
- Скажи, что умираешь!
Небо не рухнуло, меня не пронзило молнией и стены не начали движения по кругу, однако правда об истинности ее треволнений была не хуже удара, вышибающего дух. Последние силы. Возможно, саму жизнь. Не знаю, на каких остатках гордости я приняла эту правду, смогла устоять на ногах, даже ответить.
- Я сделаю как ты хочешь того.
- Когда?
Простой вопрос одним лишь тоном низвергал меня до уровня провинившейся прислуги. Нет сомнений, матушка ожидала незамедлительных действий, а не странной умиротворенности, что позволила сказать:
- Как только представится возможность.
То, что я сжимаю в руке медальон с пятилистником, заметила лишь поднявшись к себе, когда потянулась к настойкам и не сразу разжала сведенные судорогой пальцы. На ладони четким рисунком проступили очертания счастливого клевера и ободок кулона, напоминание о том, сколько времени есть и сколько нужно продержаться. Пять месяцев против двух. Если подумать, целая жизнь. И огромная удача, если вспомнить об обещанных ранее тридцати днях. Так стоит ли проводить их в унынии? Стоит ли очернять из-за ослепленной страхом матери, опустившего руки брата и общества, коему проще отречься от оступившихся, чем поддержать?
- Опять задумались. Вам пора уже выпить лекарства, - напомнила вошедшая в комнату Тоя. Позвякивая ведром с горящими углями она опустилась возле камина, намеренная растопить его на день.
Этот ритуал я наблюдала многие годы и могла по пунктам перечислить, что будет следовать за чем. Вначале она расчистив топку от пепла, насыплет готовые угли, кочергой соберет их в идеальный круг, личный знак Тои, и отступив на шаг, грациозным движением обрызгает его разжигайкой. И то, что совсем недавно тлело, вспыхнет огнем и будет до самого вечера поддерживать в комнате тепло.