Когда Магдален наконец открыла глаза, одержав победу над собой, во взглядах тех, кто смотрел на нее, она смогла заметить пусть очень слабое, но уважение. Впрочем, оно тут же испарилось, стоило Бертрану заговорить вновь.
— Дочь Изольды, отныне ты принадлежишь к семье своей матери. Ты будешь, как мать, вместе с нами трудиться на благо Франции и на благо нашего семейства. Твой двоюродный брат Шарль выразил желание помочь тебе встать на путь служения делу де Боргаров. Как только прибудет гонец с подтверждением о смерти твоего мужа, ты обвенчаешься с кузеном. Ну а пока… — Он многозначительно взглянул на д'Ориака и пожал плечами. — Ну а пока представим все связанные с этим вопросы решать самому Шарлю.
Магдален, онемев, в ужасе замотала головой. На протяжении последнего часа ее страх перед д'Ориаком был подавлен необходимостью во всеоружии противостоять этим людям, сохранить свою сущность, спастись от греха, в который они намеревались вовлечь ее. Но сейчас весь кошмар ситуации отчетливо предстал перед нею. Она оставалась совершенно бесправной и беззащитной в руках кузена, и тот мог поступить с ней, как захочет.
Она невольно взглянула на него, и он заметил страх в ее глазах. И тогда в его собственных глазах заиграли огоньки сладострастия, столь знакомого ей из прошлого, а лицо выражало холодное удовлетворение человека, достигшего наконец долгожданной цели.
— Я никогда не поклянусь в верности вашему семейству, — голос у Магдален срывался, но она сумела заговорить, преодолев страх.
— Теперь это дело твоего кузена, пусть он убеждает тебя… как сможет. Бертран слабо усмехнулся. Он, казалось, устал от затянувшегося спора. Поднявшись из-за стола, он подошел к камину, на котором стояли кувшин с вином и кружки с крышками. Налив, он жадно осушил кружку. — Убери ее отсюда, отведи назад, нам больше не о чем говорить в ее присутствии.
Шарль д'Ориак почтительно поклонился дяде, потом обернулся к Магдален.
— Кузина, — сказал он со скрытой насмешкой, — мы пойдем?
Он двинулся к двери, из которой все еще торчала ручка кинжала, напоминая о той фантасмагории, которая разыгрывалась здесь в течение последнего часа.
Итак, она свой выбор сделала, но какую разновидность ада приготовил для нее этот человек? Она пошла за Шарлем, подобрав накидку, словно ей было глубоко отвратительно, если к нему прикоснется хотя бы шелк ее платья. Ее невольное брезгливое движение не укрылось от глаз Шарля, и его улыбка стала еще более тонкой.
Когда они добрались до кельи Магдален, он открыл дверь и любезно освободил сестру Терезу, сидевшую у колыбели. Остановившись у люльки, он поглядел на спящего ребенка.
— Вы все еще продолжаете ее кормить?
Было что-то зловещее в этом вполне пристойном вопросе, что-то, от чего Магдален охватила паника. Взглянув на кузена, склонившегося над Авророй, она почувствовала, как у нее холодеет в желудке.
— Да, — ответила она. — Осторожно, не разбудите девочку. Он отвернулся от колыбели и цинично оглядел ее.
— Ну, что ж, кузина, мне поручено сделать вас членом нашего семейства, преданным делу де Боргаров.
— Никогда!
— Я уже потратил на вас кучу времени, — заметил он. Никогда бы не подумал, что на женщину надо тратить столько сил и времени.
Он двинулся к ней, и, Магдален, собрав всю волю, заставила себя стоять, не шелохнувшись, понимая, что если она обнаружит свою слабость, то сделается еще более беспомощной.
— Если бы вы только знали, как долго я дожидался этого мгновения, — сказал он вкрадчиво, почти прикасаясь к ней своим телом. Глаза Магдален не отрываясь смотрели на ястреба-перепелятника, вышитого на его камзоле. Птица, казалось, выгибалась и наклоняла голову при каждом его вздохе и выдохе. — Знаю, что вы не сохранили непорочность вашего брачного ложа, но теперь вы будете спать только с теми, кого мы вам определим.
— Вы хотите сделать из меня шлюху?! — ее голос сорвался от возмущения.
— Вы рождены шлюхой, мадам, — сказал он. — И эта шлюха, надо сказать, в совершенстве знала свое дело.
Он провел пальцем по ее щеке, и, вновь почувствовав ее отвращение, схватил рукой за плечо.
— И вы, кузина, в совершенстве владеете этим ремеслом. Вы это доказали, сумев в одно и то же время удовлетворять и супруга, и любовника. Вы волшебница соблазна, Магдален Ланкастерская. Вы дочь своей матери, и мы сумеем использовать эту силу на благо нашей семьи и Франции. И с вашей помощью мы отомстим Ланкастеру за убийство Изольды!