— Сердечко мое, я не только перестану приставать к тебе с нежностями, но и намерен следить, чтобы ты себя ничем чрезмерно не перетруждала.
— Но откуда тебе знать, что нужно, а что не нужно? Разве мужчины смыслят в таких вещах?
— Смыслят, и не так уж мало, — заявил он. — А если не смыслят, то смогут догадаться, так что хватит со мной спорить.
Магдален, покусывая ноготь большого пальца и хмуро посматривая на него, решала про себя, радоваться ли такому проявлению заботы с его стороны или досадовать, что он собирается наложить на нее ненужные ограничения. Впрочем, у нее в голове уже сложился план, как можно обойти все эти препоны, и она уже собиралась испробовать один из способов, как вдруг тишину разорвал сумасшедший звон колоколов.
— Набат, — прошептала она в испуге, когда Гай, бормоча проклятия, отодвинул ее и встал. — Дозорные бьют тревогу.
— Возвращайся в свои комнаты, — приказал он, устремившись к двери. — И немедленно!
— Что это? Нападение?
— Ступай! — из коридора донесся топот бегущих ног.
Магдален едва успела схватить халат и проскочить через потайную дверь, как дверь в спальню де Жерве распахнулась и в нее вбежали оруженосец и пажи.
— Милорд!.. Они бьют в набат, — задыхаясь, выкрикнул Стефан. — Наверняка на город напали разбойники!
— Хватит болтать и принеси кольчугу милорда, — резко оборвал его оруженосец. — А ты, Тео, принеси оружие.
Джеффри был идеальным оруженосцем, и Гай, как всегда, ощутил к нему благодарность, что сам освобожден от необходимости командовать пажами в те мгновения, когда голова его занята совсем другим. Надо же было случиться нападению именно в эту проклятую ночь, когда половина замка не в состоянии сесть на коня и взять в руки оружие! Надежда оставалась на конную кавалерию из гарнизона: им было запрещено появляться на пирушке, и они знали прекрасно, что в случае неповиновения их ждет суровое наказание.
Магдален вбежала через тайный проход в свою спальню и, отбросив в сторону халат, стала искать в шкафчике верхнюю одежду. На ее окрик примчались сильно взволнованные Эрин и Марджери.
— Миледи, говорят, на город совершено нападение, — выпалили они вместе, с трудом переводя дух, — представляете? Нападение! Ночью!
— Святой Господь! — в сердцах воскликнула Магдален. — Помогите же мне одеться. Нужно так много успеть, пока ночь не кончилась… Нет, не то платье… Нужно что-нибудь попроще для работы, которая нам предстоит. Дай то, из бурой шерсти.
Платье оказалось коротковато, его серебряный пояс едва застегнулся на бедрах. На пояс Магдален подвесила маленький кинжал в ножнах, украшенный рубинами, бархатный мешочек с такими необходимыми вещами, как ножницы, иголки и ключ от сундучка с драгоценностями. Эрин подала ей руку, и они втроем быстро вышли из комнат и по наружной галерее спустились во внутренний двор. Повсюду царили суматоха и замешательство: людей, расслабленных сном и ночным разгулом, набат застиг врасплох.
На плацу порядка было больше. Тяжеловооруженные всадники с факелами в руках выстроились в боевом порядке, за ними аккуратными шеренгами встали лучники. Магдален обратила внимание на то, что все гости, вооруженные и экипированные, также сидят на своих боевых лошадях; призыва взяться за оружие в предвкушении битвы оказалось достаточно, чтобы вышибить у них из головы ночной хмель. От порывов ветра захлопали штандарты, среди них — штандарт с гербом де Жерве; увидела она и самого Гая в тот момент, когда он опускал забрало. Над отрядами вассалов колыхались знамена де Жерве и де Брессов.
Ей захотелось подбежать к Гаю, сказать ему несколько слов напутствия, но она прекрасно понимала, что таким проявлением женской слабости лишь поставит его в неловкое положение. Даже на расстоянии она чувствовала возбуждение воинов, собравшихся на битву, — это было сильнее любовной горячки. К сожалению, и только к сражению были обращены сейчас их помыслы, и лишь смерть могла остановить этот порыв.
Рыцари опустили забрала, герольды протрубили боевой клич, и воины проехали через ворота. Подковы загрохотали по дереву подъемного моста.
Магдален взбежала по лестнице на крепостную стену, наблюдая, как под звуки рога грохочущее воинство обрушилось на тех, кто посмел посягнуть на безопасность вассалов де Бресса. Мост был поднят, как только по нему проехал последний лучник, решетка опустилась, — замок вновь оказался защищен от врагов, которые могли вторгнуться в него в отсутствии защитников. С города тянуло дымом, доносились вопли и стоны, оглушительно грохотали бомбарды, пробивая бреши в городских стенах.