Утром Лечев выехал в Москву, а оттуда в Петербург.
Из дневника Д.А. Милютина:
"14 октября. Четверг. — В последние три дня полученные дипломатические сведения были довольно успокоительны. Германия наконец заявила положительно, что она будет поддерживать не только в Константинополе, но и при других кабинетах наше предложение короткого перемирия. Италия также присоединится к русскому предложению; Франция заявляет, что она вовсе не имеет в виду действовать заодно с Англией и, напротив того, желает сохранить свою независимую политику, основанную на твердом желании заниматься своими внутренними делами.
Сегодня утром приехал в Ялту из Петербурга английский посол лорд Лофтус, с чем — неизвестно еще. Завтра же ожидается и письмо султана, отправленное с пароходом "Ливадия", и ответ из Вены. Таким образом, завтрашний день будет важным моментом в настоящей нескончаемой путанице восточных дел…"
40
С помощью своих влиятельных знакомых Крайнев был надежно пристроен в отдел хроники и уголовных преступлений одной из петербургских газет. Корреспонденции Крайнева, написанные хорошим языком и с чувством юмора, снискали благосклонность редактора и широкий круг читателей, среди которых были не только падкие до сенсаций обыватели, но и весьма уважаемые люди из купеческой и чиновной среды.
Конечно, никому и в голову не приходило, что столь приятный и остроумный молодой человек, любезно принятый во многих уважаемых домах, может вести двойную и весьма опасную жизнь.
А между тем, как мы уже знаем, интересы Крайнева простирались далеко за пределы уголовной хроники, и его статьи, печатавшиеся в Лондоне, вызывали бессильную ярость Третьего отделения, вот уже несколько лет безуспешно пытавшегося напасть на след "дерзкого и весьма опасного государственного преступника и фармазона".
Поездка его в числе набранных в Петербурге волонтеров на театр военных действий создала ему ореол славянофила и русского патриота, имя его даже было упомянуто в одном из конфиденциальных выступлений Ивана Сергеевича Аксакова на приеме, устроенном в Москве в честь пожертвователей на борьбу за освобождение славян Балканского полуострова. Удивление вызвало лишь одно обстоятельство — ни во время пребывания за границей, ни по возвращении на родину Крайнев не опубликовал ни одной корреспонденции о доблестных воинах, проливающих кровь за святое дело; Крайнев отшутился тем, что корреспонденций и так предостаточно, а он работает над книгой, в основу которой положены его дневниковые записи о пребывании в Черногории и Сербии. Кстати, ему удалось даже проникнуть к туркам, но там он был разоблачен каким-то своим знакомым, англичанином, и едва унес ноги, а не то болтаться бы ему на перекладине совокупно с захваченными в плен болгарскими повстанцами. Все это он рассказал с юмором и не преувеличивая своих заслуг, так что и этот факт был зачтен ему как еще одно проявление высокого чувства долга и мужественной скромности.
Словом, никто и не подумал связать его имя со статьями, периодически появлявшимися в нелегальной печати за подписью: "Наш корреспондент". Корреспондента искали всюду, но только не там, где его следовало искать.
В одном из июльских номеров газеты "Вперед!" в обзоре "За две недели" можно было прочесть такие слова:
"Прелестное и высоконазидательное зрелище представляют нам нынешние отношения наших политических партий и правительства. Под влиянием текущих событии на Балканском полуострове все партии отложили в сторону свои принципы, надежды и верования и слились в одну массу, в один дружный хор, славящий добродетели русского правительства, мудрость и патриотизм доморощенных государственных деятелей. Если бы это очаровательное согласие проявлялось только по отношению к Восточному вопросу, на тему "нужен ли нам Константинополь?", мало было бы назидательного в том, что наши либералы с "Новым временем" стоят рядом со скалозубами "Русского мира", мечтающими о николаевщине. Но в том-то вся и прелесть, что наши либералы, как Иваны непомнящие, предали забвению лучшие традиции своей партии, те идеи либерализма, которые завещаны им передовыми деятелями европейского либерализма, и в области внутренней политики нашего правительства, по вопросам народной жизни, они начинают обнаруживать воззрения и поползновения, совершенно тождественные с заветными вожделениями реакционеров…"