— Извини меня, я не смог освободиться раньше.
Я подхожу, чтобы обнять ее, она отстраняется и встает из-за стола:
— Ты меня достал!
— Я сожалею, правда, я знаю, что это нехорошо, но…
— Я тебя ждала до семи сорока пяти! Ты не мог позвонить?!
— Я не смог, она не давала мне ни секунды!
Я начинаю себя презирать, потому что в каком-то смысле это правда, но все же это грязная ложь.
— Пришлось отправиться за ключами на экспрессе! Ты действительно меня держишь за дуру!
— Мне надо было заехать переодеться…
— Мне больше не нужны детали!
Она поднимается и идет в кухню. Я спросил, осталась ли для меня еда, и тут же об этом пожалел.
— Тебя не покормили в ресторане?
Она специально язвит, но я хочу сохранить спокойствие:
— Послушай, я сожалею, это первый раз, не раздувай историю!
— Ты никогда не возвращался так поздно, мы не договаривались!
— Существуют и дополнительные часы. Я не мог ее послать!
Я открываю холодильник, достаю ветчину и молоко, потом ищу хлеб, но его нет. Фанни убирается и сердится одновременно. Я подхожу к ней, чтобы обнять ее, помириться. Она меня отталкивает:
— Я надеюсь, она хорошо тебе платит за то, что ты с ней спишь!
Тут она преувеличивает.
— Прекрати со мной говорить как с проституткой!
— А как ты хочешь, чтобы я с тобой говорила?
— Но это твоя идея, дура!
— Не моя, ты начинал один, дурак!
Ну, это несправедливо. Я выхожу из себя:
— А почему я начал? Почему? Из-за твоих проклятых займов для твоего проклятого салона!
Мы слышим, как хлопает входная дверь. У Мэгги тесно, и дверь рядом. Мы замираем. Мэгги входит, у нее в руках две хозяйственные сумки с помидорами. У тети Жаклин небольшой сад. За Мэгги входит Карина, неся охапку грязно-желтых маргариток.
— Жаклин такая нудная, — говорит она. — Всегда достает своими советами!
— Да, но ты довольна, что она тебе делает подарки, — замечает Мэгги. — Здравствуйте, дети! Как прошел день?
Мы вымученно улыбаемся.
— Супер, — говорит Фанни.
Я достаю конверт из кармана и протягиваю его Мэгги:
— Держите. Это за день.
Она меня благодарит, заглядывает в конверт, говорит, что этих денег хватит на два дня и даже больше, но все равно пересчитывает их и немедленно идет в свою комнату, чтобы спрятать конверт. Я пользуюсь моментом, чтобы выйти из квартиры, не давая Фанни времени спросить, куда я иду. В любом случае, далеко я не ухожу, спускаюсь во двор, чтобы выкурить сигарету в тишине. Я злой и несчастный. Все не так. Хорошо, я должен был ее предупредить, но она не должна ко мне так относиться. Это нехорошо. У нее нет такого права. Я надеюсь, что Фанни присоединится ко мне, но она не приходит. Тогда я беру машину и выезжаю на окружную дорогу.
Когда я вернулся, все уже спали. Фанни не шевельнулась, когда я вошел в комнату. Я быстро разделся, бесшумно, не хотел ее разбудить, и пошел принимать душ. Я услышал, как дверь ванны открылась, и увидел Фанни через матовое стекло душевой кабины. Я повернулся к ней спиной, но знал, что она на меня смотрела. Я продолжил мыться, ждал, что она выйдет. Но она не вышла. Она открыла дверь.
Ее глаза были полны слез, мы смотрели друг на друга, я протянул к ней руки. Она шагнула ко мне под душ, не сняв большую футболку, в которой обычно спит. Я крепко обнял ее, вода стекала по нашим лицам, и это было к лучшему, так как Фанни не могла увидеть, что я тоже плакал.
25
Фанни
Это наглый поступок, но у меня нет выбора. Я хочу, чтобы все было ясно, не хочу страдать ни за что. Я нашла адрес ее студии и пошла туда наугад в понедельник. Марко работал с Тутуном. Мама, которая всегда хочет все знать, спросила, куда я иду, я сказала, что в магазин товаров для дома. Она попросила принести ей ополаскиватель и зубную щетку.
Я не пришла просто так, я имею в виду, что подготовилась. Я в течение часа выбирала одежду. Что-нибудь неброское, но такое, что было бы мне к лицу. В моем гардеробе не так просто найти строгие вещи. Я надела джинсы с не слишком заниженной талией, белую обтягивающую футболку без лифчика, чтобы ее позлить, и бархатную курточку, которая мне очень нравится.