Подумала о том, что первым делом нужно купить душегрейку. Уже холодает. Если заболею, лечить меня будет некому.
Наконец, с прощаниями было закончено и мы тронулись.
Дорога вилась извилистой лентой. Становилась все более оживленной. Всё чаще нам попадались встречные обозы. Марна дремала возле сына. Мирьич думал о чём-то своём.
***
«Милица, вот ты где девка!» — раздалось над ухом и я почувствовала на своём теле большие влажные мужские руки.
Вывернулась и, обернувшись, увидела пошатывающегося отчима. От него несло перегаром. Глаза были мутные. На лице похотливая улыбка. Стало страшно. Меня всю затрясло.
Испуганно кинула взгляд на дверь. Отчим загораживал собой спасительный проём. Ощутила себя в ловушке, которые обычно ставит отчим для зверушек в горах. Теперь в такую попала я. Но он ведь это не серьезно?! Сейчас засмеётся, скажет, что пошутил. Ведь так?
Отчим и раньше пил, но ещё никогда я не чувствовала себя рядом с ним в опасности. Может потому, что рядом всегда была бабка либо мать?
Он снова качнулся в мою сторону.
И я медленно отступала, пока не уперлась спиной в край стола. Отчим расплылся в широкой гадкой усмешке. Как я раньше не замечала, какой опасный у него прищур?
Я дернулась в сторону, но мужчина схватил меня за косу и рывком вернул на место. Меня мелко трясло. «Нет…! Не трогай…! Пожалуйста, не надо…!»
От волнения горло сжало в тиски и я с трудом соображала, что говорю.
«Расслабься, девка! Кому говорю! Не ер..ерепенься и тебе мооожет даже понравится…»
Заплетающимся языком прошептал мне на ухо отчим. От омерзения меня передернуло. А он не обращал внимание на мои попытки оттолкнуть его грузное тело. Задирал подол. Лапал меня своими грязными руками, оставляя синяки на нежной белой коже.
Я кричала, билась в его руках. А потом притихла и стала судорожно водить рукой сзади себя по столешнице. Надеялась нащупать хоть что-то.
Отчим сопел мне на ухо. Пытался справится с завязками на штанах. А у меня в глазах потемнело, когда наконец, дрожащей рукой я нащупала что-то твёрдое.
Не дожидаясь, пока насильник разогнётся, я изо всех сил приложила его по голове.
Ошарашенно посмотрела на осколки глиняного кувшина у себя в руке. На отчима, зажимающего рану на голове. А затем очнулась, оттолкнула от себя взревевшего мужика. И не слушая его проклятья и угрозы, вылетела на улицу. Бежала вперёд, не разбирая дороги. Холодный ветер трепал рваный подол. Капли дождя текли по щекам. Смывали слёзы. Прятали их. «Хорошо, что дождь. Никто не видит моего позора» промелькнула в голове мысль и пропала. Я бежала… Бежала…
– Милица! Девонька, ты меня слышишь?! – Вырвал меня из моего личного ужаса, встревоженный голос Мирьича. – Ты во сне стонала так. Напугала нас знатно! Чего это ты, девонька?
Покрутив головой, поняла, что все ещё еду в телеге. А не бегу по мокрой дороге. Это кошмар. Этого больше не повториться! Я не там!
Вдохнула…. Медленно выдохнула, расслабляя напряжённое тело. И виновато посмотрела на дядьку.
– Простите… Сон дурной. Задремала я что-то и не заметила…
– Ты обереги носи! Без них спать не ложись. – Встряла в разговор Марна. – Накось, вот, мешочек. Мне его знахарка проезжая заговаривала в Кромеле. Отгоняет нечисть. Бери, бери. – Не обращая внимание на мое смущение, всунула мне в руки какой-то комочек тряпок, женщина.
Недоверчиво посмотрела на подарок. Вряд ли он мне поможет убрать воспоминания. Но все равно, благодарно взглянула на участливую женщину.
– Не стоило, Марна. Вам ведь тоже пригодится…
– Я сорок годков спокойно сплю и столько же буду. – отмахнулась от моих возражений Марна. – А тебе надо, вот и не спорь.
– И вправду, возьми, глядишь поможет. – поддержал Марну встревоженный Гроздан.
Мне осталось только принять участие этих добрых людей. Я поежилась и отвернулась к проплывающим мимо нас видам.
3.1
Как и задумали, подъехали к городу мы в полдень. Солнце стояло высоко над городом и освещало серые грязные камни городских домов. Кривые, мощеные булыжниками, улицы, глухо отдавали стук копыт. Телега медленно ползла в сторону городского базара.
Я с интересом поглядывала по сторонам. В город мы с матерью и отчимом выбирались редко. И сейчас мне было любопытно рассматривать горожанок, спешащих по своим делам. На них были белые накрахмаленные чепцы, поверх, уложенных на затылке, кос. Платья были серые. Или темно синие. Но все одинаково мрачные. Городская мода строже деревенской. Требует соблюдения больших приличий.
Подъехав к площади, мы притормозили на краю дороги. Чтобы не заезжать на торговые ряды. Вот где было ярко и громко. Каждый старался привлечь внимание к своему товару. Вешали яркие тряпки. Громко зазывали, степенно прогуливающихся мимо, покупателей. Ребятня носилась вокруг взрослых. Кони ржали. Собаки лаяли. И атмосфера вокруг была живая, праздничная. В контраст самому городу.