— Ищи! — рявкнула я ему. — Ищи этого субчика! Обзвони всех своих знакомых или дай мне их телефоны, сама обзвоню. А приставать ко мне не советую, я сейчас опасна для окружающих!
— Совсем дошла, — вздохнул Януш. — Погоди, ты меня заинтриговала. Как же так, стольких обзвонила — и никто не знает?
Он решительным жестом потеснил меня в сторону и сам засел за телефон.
— Лешек! Привет, слушай, ты случайно не знаешь одного субъекта…
Весе корчился на своём стуле в приступе смеха. Я дамокловым мечом висела над Янушем, подгоняя его и осыпая проклятиями, если он переходил на светский трёп. Януш послушно закруглялся и набирал очередной номер. Так мы обзвонили бы весь город, если бы коммутатор к концу рабочего дня не отключился.
Вернувшись домой, я снова повисла на проводе. В десять вечера контингент знакомых, имеющих телефон и оказавшихся дома, был исчерпан. Трое из них знали бывшую мою жертву, но двух одинаковых не знал никто!
В одиннадцать я решила перейти на правительственные номера, включая Циранкевича. Как раз в тот момент, когда я раздумывала, который из государственных объектов взять под прицельный огонь, Совет Министров или Генштаб, зазвонил телефон.
— Алло…
— Это Скорбут…
Нет, я уж точно свихнусь. Не многовато ли на мою бедную голову? Я добросовестно пыталась переключиться с одной темы на другую, тем более что интерес к невольным моим собратьям-бандитам во мне не угас. Лихорадочно восстанавливая в памяти последние сведения, я искала глазами листок, на который заносила все рапорты по мере поступления. Листок куда-то черти подевали. Тяжело вздохнув, я решила довериться памяти.
— Да, слушаю…
— Район сто три в полной готовности. Время ездки — одиннадцать минут от городской черты. Быстрей не удаётся…
— Дорожные работы? — со знанием дела уточнила я.
— Да, на четырнадцатом километре. Срок ещё не установлен.
— Минутку, — сказала я. — За сколько времени можно доехать от района сто к сто третьему?
— Без задержек?
— Да.
В трубке озадаченно молчали. Сердце у меня беспокойно забилось. Вдруг я сморозила какую-нибудь глупость?
— Дороги скверные. Средняя скорость не превысит сорока. В час можно уложиться.
— И то хорошо, — одобрила я, узнав, что требуется; теперь пусть себе отключается. Но он, вопреки ожиданиям, со вздохом разоткровенничался:
— Ещё только В-3, а там последняя общая проверка — и на покой.
«Упаси боже, — подумала я. — Управятся с делишками — и поминай как звали. А я не успею с ними разобраться…»
Закончив разговор, я решила пока пренебречь правительственными структурами и бросилась к карте. По дороге смела на пол стакан и даже не убрала осколки, не до того.
За час… Сорок километров объездом от места, где проходят три состава. Одиннадцать минут от городской черты… Я достала циркуль, ухитрившись рассыпать прочие чертёжные принадлежности. Призвав на помощь все свои познания в области транспортных коммуникаций, я произвела в жуткой спешке сложные математические расчёты. Через пятнадцать минут на карте вырисовался под моей рукой красный круг, — на который я взирала с глубоким удовлетворением. Вот он где, район сто три! Я так гордилась своим открытием, как будто покорённая тайна уже лежала у моих ног.
В приливе вдохновения я перебирала один вариант за другим. Все эти “клюмбоки” и “вейники” как бог свят означают проверку радиосвязи. По некой причине они проверяют её именно так, отказавшись от солидных научных методов, но дальше сообразительность моя буксовала, поскольку причину эту я не знала, а в специфически научных методах на разбиралась. Ясно лишь, что речь идёт о проверке. Зато их пристрастие к ночным часам в сочетании с помехами в виде поездов кое-что подсказывало. В принципе помех следует избегать при любых акустических испытаниях, а раз так, значит, речь идёт о воздействии помех на работу аппаратуры?
Можно ли радиоаппаратуру использовать для других целей — кроме традиционных? И для каких именно? Если копнуть поглубже, то там все так сложно, что сам черт ногу сломит, — радиоволны, ультразвук и прочая китайская грамота. С помощью ультразвука можно стирать бельё, что уж говорить о радиоволнах? Небось тоже горазды на многое…
В приливе ещё большего вдохновения я здраво рассудила, что любой радиоинженер, доведись ему прочитать мои мысли и гениальные выводы, живот надорвал бы со смеху. Ладно, пускай надрывает, мне не жалко, лишь бы посоветовал что-нибудь путное, специалист сразу зрит в корень.
Посмотреть на часы мне даже в голову не пришло. С пылу с жару я набрала номер одного из приятелей.
— Как дела? — выпалила я и сразу перешла к сути. — Мне надо проконсультироваться с тобой по профессиональным делам.
— Твоим или моим?
— Твоим, разумеется. В своих я, смею надеяться, кое-что смыслю.
— Боюсь, ничего толкового ты от меня не услышишь. Я в такую пору не совсем в форме…
— Ты что, спал? — забеспокоилась я, только сейчас вспомнив о времени.
— Нет, просто минуту назад вернулся с работы. Чертовски, понимаешь, устал.
— Постараюсь сократить свой допрос до минимума. Скажи мне одно: для чего, помимо прямого назначения, можно использовать все ваше оборудование?
— Не понял. Какое оборудование?
— Ну то, у которого на одном конце микрофон, на другом — радио, а посередине масса всяких сложных штуковин.
— Как это — для чего?
— Для каких целей, кроме непосредственного назначения?
В трубке растерянно помолчали.
— Нельзя ли объяснить попроще, чего тебе надо? А то я не возьму в толк.
— Хорошо, объясню на примере. Если ты у меня спросишь, для чего можно использовать цементный раствор, я тебе отвечу так: можно заткнуть им кому-нибудь рот, можно нарезать его на тарелке ломтиками — на определённой стадии затвердевания, причём я даже знаю, через сколько часов такая стадия наступит. Я знаю очень много. И наверняка ты о своей радиоаппаратуре не меньше.