Я завертелся ужом, но толку от этого не было — я по-прежнему висел над травой и кустами, словно аэростат заграждения системы ПВО. И когда понял, что мои дерганья бессмысленны и бесполезны и что мишень из меня просто идеальная, так что даже странно, почему я до сих пор жив, тогда же я осознал и то, что пули вокруг меня прекратили свое «чириканье». То есть стрельба по-прежнему продолжалась, только теперь не по мне. Я вывернул, насколько смог, голову и увидел, что из «нашего» куста мелькают вспышки очередей. Анна это палила или Сергей, я разобрать не мог — не хватало опыта, чтобы по звуку определять оружие, — но то, что стрелял лишь кто-то один, мне хватило ума догадаться.
«Неужели кто-то убит?.. — окатило меня холодной волной ужаса. — Нет! Пожалуйста, только не это!» Наверное, я и в самом деле в те мгновения уверовал в бога. Помню, даже мелькнула мысль, что если и Сергей, и Анна окажутся живыми, то я по возвращении домой схожу в церковь и поставлю свечку — пусть потом исключают из комсомола, выгоняют из университета!.. А потом, сразу после этих крамольных мыслей, я увидел Сергея — он полз в траве далеко от кустов, где мы прятались, и направлялся к джипу с тыла. Бандиты, увлеченные стрельбой по Анне — теперь-то я знал, что стреляла именно она, — не видели моего двоюродного брата. Да и я-то видел его только из-за высоты своего «наблюдательного пункта» — Серега был профессиональным разведчиком и уж что-что, а скрытно ползать по-пластунски умел.
Почти возле самого джипа, метрах в трех, он приподнялся и выпустил из «калаша» звучную очередь по бандитам. Двое сразу вывалились из машины и остались неподвижно лежать на траве; третий рухнул навзничь поперек сидений — его рука безвольно закачалась у борта. И лишь один был еще жив. Он сел на пол и пригнул голову. В руках бандит сжимал автомат — этот гад только и ждал, когда к джипу приблизится Серега. А брат его не видел — я это понял сразу!.. Я уже набрал в грудь воздуха, чтобы заорать, предупредить Сергея об опасности, как понял вдруг, что в живых остался не кто иной, как Мурзилка.
Рука с пистолетом взлетела будто сама по себе, мне осталось только прицелиться и нажать на спусковой крючок. Выстрел бумкнул неожиданно громко, я невольно зажмурился. А когда снова открыл глаза, увидел, что лечу по небу аки ангел. Нет, все-таки не по небу, а чуточку ниже, и все же не как ангел — крыльев-то у меня не было… Поэтому улетел я не очень уж далеко — аккурат в те самые кусты, где до этого прятался. И упал я не куда-нибудь, а прямо на Анну.
— Зря я тебя все-таки назвала Дядей Фёдором, — сказала девушка, выбравшись из-под меня. Вернее, сначала она сказала нечто иное, а уж потом вот это, про Дядю Фёдора. И добавила: — Тебя нужно было Гагариным назвать. Дядей Юрой то есть.
— Почему? — оставаясь лежать на земле, спросил я.
— Ну, потому что ты у нас космонавт прямо!
— Что еще за космонавт? У вас что, уже в космос летают?!..
— «Уже»?.. Ну ты спросил! В этом году как раз шестьдесят лет полету Гагарина отмечали.
Откровенно говоря, я настолько обалдел от этого известия, что забыл и про бандитов, и про свое исцарапанное лицо, и про разгорающуюся боль сразу в нескольких местах тела, и даже про то, что я только что впервые стрелял в человека и, возможно, убил его.
— Да ты что?.. — ахнул я. — Это… шестьдесят лет… это же в 1961-м году!.. Всего через десять лет… Как ты сказала зовут космонавта? Гаранин?..
— Гагарин. Юрий Алексеевич.
— Наш, советский?!..
— Ваш, ваш, не переживай. Ну, то есть и наш, конечно, он же все-таки русский человек.
— И куда он слетал? На Луну?
— Ага, щас! Один виток вокруг Земли сделал. На Луну только американцы пока летали.
— Почему американцы?.. — Я расстроился так, что глаза наполнились слезами.