— Он и сейчас диктор, - с готовностью сообщила знакомая дама.
— Что вы говорите? Вы его знаете? Разговаривали с ним когда-нибудь?
— Сотни раз. Очень приятный человек.
— Верю. А как его зовут?
— Януш. С чего это он вас заинтересовал? Януш! Разрази меня гром! А я уже готова была окрестить его Изидором.
— Да понимаете, я тут столкнулась с одним субъектом, который выдает себя за него. Во всяком случае, у меня такое впечатление. Вот решила проверить, тот или не тот, врет или так оно и есть.
— Внешность у него, надо сказать, очень своеобразная. Другого такого трудно найти.
— А как он выглядит?
— Ростом под два метра, брюнет, очень симпатичный, с красивыми зубами. Лет сорока или чуть помоложе.
Сходится! Все сходится!
— Какая стрижка, короткая, нормальная?
— Короткая? Нет, скорее нормальная. Гладко зачесан.
Я молчала, ошеломленная услышанным. Невероятно, но я его нашла. А вдруг все-таки не он?
— А какие глаза, темные?
— Не уверена, не присматривалась. Кажется, темно-серые.
Нет уж, только не серые. У него карие. Он или не он?
— Кто его знает, - с сомнением протянула я. - Может, он, а может, нет. Вот если бы услышать его по телефону или увидеть, тогда все стало бы ясно.
— Чего уж проще, позвоните ему. Могу дать студийный телефон.
— А домашний? Домашнего у вас нет?
— К сожалению, нет.
— Ладно, сойдет и служебный.
Я записала несколько номеров, до боли мне знакомых по летам молодости. Где то время, когда все они были у меня под рукой, в записной книжке...
— А если хотите его увидеть, - предложила знакомая дама, - завтра я скажу вам, где он послезавтра дежурит, там и посмотрите на него.
— Прекрасно, я вам позвоню. А вы случайно не в курсе, где он обитает?
— Где-то на Старувке, точно не знаю.
Рассыпаясь в благодарностях, я простилась с ней и под горячую руку позвонила по одному из полученных номеров. В ответ услышала, что он уже ушел и будет завтра в десять. Я положила трубку и стала наводить порядок в мыслях. Значит, на Старувке...
Винтовая лестница, нестандартные потолки... Какой же надо быть безмозглой тупицей, чтоб не догадаться. И этот аппарат, таинственный аппарат, по которому он переговаривался, он мне знаком не меньше, чем телефоны... Не иначе у меня уже размягчение мозгов.
Я открыла телефонный справочник. Ну конечно, такой фамилии здесь нет. Справочная служба!
— ..Простите, номер не для оглашения, сообщить не могу.
Черт подери! Бывшая жена! Я же знаю человека, который с нею знаком! Попрошу ее телефон!
Бог знает зачем мне понадобился ее телефон. Скорее всего, я действовала уже в силу инерции и натворила бы глупостей, если бы не моя верная, бессменная подруга Янка, которой я позвонила уже за полночь, чтобы посоветоваться. Подруга сказала:
— Чует моя душа, что ты дошла до точки, с которой все, что ни предпримешь, вылезет тебе боком. Иди-ка лучше спать, утро вечера мудренее.
Я приняла на веру, что чутье у ее души безошибочное, и подчинилась.
На следующий день, поскольку отпуск у меня закончился, пришлось идти на работу. Оказалось даже кстати, не долго думая я взяла в оборот одного сослуживца, из тех, кто притерпелся к моим странностям, и морально подготовила его к тому, что скоро ему предстоит не совсем обычный телефонный разговор. Изнывая от нетерпения, я дождалась десяти часов. Сослуживец тоже томился, обеспокоенный моим предупреждением.
— Весе, - предупредила я, - тебе надо будет позвонить одному типу и что-нибудь у него спросить. Что на язык подвернется, то и спросишь, лишь бы ответил.
— Скажем, как ему нравится варшавская весна?
— Нет, не пойдет, он ответит, что никак, и бросит трубку. Придумай такое, чтобы ему пришлось отвечать подольше.
Ровно в десять я вручила сослуживцу телефонную трубку и набрала номер. Весе, заикаясь от неловкости, попросил к телефону такого-то и сказал:
— Прошу прощения, мне посоветовал к вам обратиться пан.., пан Петр Кемпинский. Хотелось бы узнать, когда состоится передача о живописи импрессионистов.
Я вырвала у Весе трубку и стала слушать:
— Понятия не имею и не понимаю, с какой стати вам посоветовали обратиться именно ко мне.
Я заехала Весе трубкой в ухо и прошипела:
— Он ничего не знает!.. Весе сказал:
— Я слышал, что намечен цикл передач на эту тему, и меня интересует, когда состоится первая...
Я снова вырвала трубку и услышала ответ:
— ..ничем не могу помочь, по-моему, тут какое-то недоразумение...
Я быстро сунула Весе трубку и прошептала ответ:
— Говорит, ошибка...
Весе это знал и без моей подсказки, но твердо гнул свое:
— Мы с паном Кемпинским встретились на днях в кафе, разговорились, вот он и сказал, что вы принимаете в передаче участие, и посоветовал обратиться к вам...
Я перехватила трубку. В ответе звучало уже неприкрытое раздражение:
— Но почему ко мне? Спросите в отделе планирования программ.
На этот раз мы с Весе затеяли бестолковую возню с трубкой, вырывая ее друг у друга, - Весе старался поднести ее к уху, я же норовила заехать ему трубкой в глаз, нервно бормоча:
— ..в отделе планирования...
Весе никак не мог понять, что эти мудреные слова означают, а кроме того, от моих колотушек по черепу успел основательно отупеть, поэтому игнорировал мою подсказку и заталдычил по новой:
— Раз вы принимаете в передаче участие, то должны знать...
Наш собеседник потерял всяческое терпение и ответил Весе, то бишь мне, не скрывая недовольства:
— Простите, но я ровным счетом ничего не знаю, запишите номер отдела программ и обратитесь туда.
И он продиктовал номер, который лежал перед нами на столе. Я передала трубку Весе, тот снова стал долдонить свое как заведенный, хотя что ему оставалось, ведь он не слышал ни одного ответа, а от моих подсказок толку было мало. Я не удержалась и прыснула. Весе посмотрел на меня и тоже хрюкнул, потом заржал во всю глотку, но в трубке, к счастью, уже слышались гудки.
Отсмеявшись, Весе с любопытством уставился на меня.
— Ну и что? Каков результат?
Результат был однозначный. С первых же слов я узнала этот голос мягкий, глубокий, гипнотизирующий меня вот уже много недель. Ах ты, курицын сын...
Вот, значит, какая у тебя государственная служба, да еще, туды-растуды, засекреченная! И что же такого, черт бы тебя побрал, могло случиться в коридорах Польского Радио в тот памятный вечер, ознаменованный Вселенским Переполохом? У кого из нас, хотела бы я знать, течет крыша, у меня или у него? Нет, надо мне увидеть его собственными глазами, до тех пор не поверю...
— Кто такой этот Петр Кемпинский? - поинтересовалась я у Весе, приведя свои растрепанные чувства в относительный порядок и наметив план действий на следующий день.
— Так, один тип, и вправду там работает, кажется, голубой, но это неважно, он меня вообще не знает.
— Зато если он твоего Кемпинского знает, головомойку ему задаст по первое число, и то сказать - насылает всяких дураков. Откровенно говоря, особым умом ты в разговоре не блеснул...
— Да и он особой благовоспитанностью не блещет, - парировал Весе после некоторого раздумья. - Бросил, видите ли, трубку.
— На его месте любой бы бросил. Он и так долго продержался.
На следующий день я слиняла утром с работы и заняла наблюдательный пост. Ждала в такси. Варшавские таксисты - народ ко всему привычный, ничем их не удивишь. Ждать пришлось недолго, объект наблюдения был человеком пунктуальным и ответственным. Я всматривалась в него из своего укрытия. Это он, никаких сомнений! Особо вглядываться не пришлось, другой такой фигуры во всей Варшаве днем с огнем не сыскать!
После многотрудных размышлений я пришла к неутешительному выводу, что объяснить столь усиленную конспирацию можно только одним. Разыгрывая из себя таинственную личность, этот тип устроил себе за мой счет первоклассную потеху. Если ему так хочется, на здоровье, меня не убудет. Но уж и я в долгу не останусь, немного и ему поиграю на нервах, мне, может, тоже хочется потешиться в свое удовольствие.