– У тебя есть возможность вспомнить!
Вера расстегнула рюкзачок, покопалась в нем, доводя мужа до белого каления, затем вынула бутылку и торжественно поставила ее на стол:
– Вуаля, как говорил французский психиатр Жан-Пьер-Мари Феликс!
Алексей изумленно уставился на бутылку. Затем перевел взгляд на жену, облизнул губы и хрипло проговорил:
– Ты с ума сошла? Знаешь, сколько оно стоит?
– Естественно! Я же сама его покупала!
Кровь прихлынула к щекам Тенишева. Он прищурился и порывисто проговорил:
– Подожди… Значит, ты получила работу?
Лишь сейчас Алексей понял, насколько сильно волновался за жену. Вера откинулась на спинку дивана и небрежно пожала плечами:
– Конечно. А ты во мне сомневался?
– И сколько?
– Чего сколько?
– Сколько платят?
– В месяц?
– Нет, в час!
– Ну… – протянула Вера и вдруг снова осеклась. – Черт, совсем забыла – у меня же есть сыр. Хотела взять какой-нибудь экзотический, как ты любишь, но вспомнила, что он воняет, и решила купить мааздам. Просто и со вкусом!
Алексей протянул к лицу Веры растопыренные пятерни.
– Арнгольц, – мрачно проговорил он, – я тебя сейчас задушу, и суд меня оправдает.
Вера заглянула в сверкающие глаза мужа и расхохоталась.
– Лешка, видел бы ты себя сейчас!
Тенишев схватил со стола бутылку и шутливо замахнулся.
– Сдаюсь! – крикнула Вера и, смеясь, подняла руки.
– Так сколько они тебе предложили?
– Сто двадцать пять тысяч рублей в месяц, плюс премии, плюс бесплатные обеды, плюс казенный четырехкомнатный коттедж на территории клиники!
Алексей опустил бутылку и недоверчиво уставился на жену.
– А ты случайно не бредишь? Может, вколоть тебе два кубика аминазина?
Вера помотала головой:
– Нет. Это все чистая правда.
Несколько секунд Алексей таращился на жену, затем вдруг вскинул вверх руки и закричал:
– Долой магазинные пельмени!
Вера засмеялась и тоже вскинула руки вверх:
– Долой заштопанные куртки!
– Долой лапшу быстрого приготовления!
– Долой соевые сосиски!
– Да здравствует коттедж и походы по ресторанам!
Они захохотали, обнялись и стали кататься по дивану, осыпая друг друга поцелуями.
– Тенишев, – с хохотом спросила Вера, – как ты считаешь, я заслужила немного ласки?
Он погладил ее ладонью по щеке и воскликнул:
– Сегодня я весь вечер буду исполнять твои желания!
– Любые?
– Любые. Хочешь, прокукарекаю петухом?
Она покачала головой и проговорила, глядя на мужа сияющими глазами:
– Нет. Лучше открой бутылку. Я всю жизнь мечтала попробовать «Моеt».
Алексей поцеловал ее в лоб.
– Теперь у нас все будет хорошо, – мечтательно произнес он. – Ты станешь профессором, будешь лечить богатых психов, а я буду рисовать для них картины. Ох, Верка, и заживем!
– Точно! И ты сможешь помириться с отцом.
По лицу Алексея пробежала тень.
– Он мне не отец, – отчеканил он.
– Ладно, как скажешь, – тут же смирилась Вера. Улыбнулась и взъерошила волосы мужа. – Давай пить шампанское!
3
Бежевая «Мазда» Алексея Тенишева проехала по мосту через реку Нартовка. На съезде с моста к столбу был прибит знак, гласящий:
– Нас приветствуют, – улыбнулась на заднем сиденье Ольга. – Как приятно!
Она откинула с красивого лба пушистую светлую прядку и взглянула на небольшие домики коттеджного типа, виднеющиеся на небольшом холме, по правую сторону от белоснежного трехэтажного здания клиники.
– Да тут у них целый поселок!
– Это домики для персонала, – пояснила Вера. – Один из них – наш.
– Выглядит неплохо, – одобрила Ольга. – Леш, как тебе твой новый дом?
– Посмотрю – расскажу, – хмуро отозвался Тенишев.
– Верунчик, ты умница! – Ольга нагнулась и поцеловала сестру в макушку. – Нам здесь будет весело. Я обсажу дом розами, и мы будем спать с открытыми окнами, чтобы их аромат заполнял комнаты.
Ее бледное, словно выточенное из мрамора лицо сияло.
Сестры были очень похожи. Но если лицо Ольги являлось как бы произведением искусства, в котором каждая черточка была старательно и тщательно прорисована, то лицо Веры напоминало набросок к будущему портрету. Кроме того, Ольга натуральная блондинка с очень чистым и красивым оттенком волос, а Вера – «шатенка, переходящая в брунэтку», как она сама себя насмешливо называла.