Алек крепко уперся в пол обеими ногами.
— Нет уж, я ни на что не годен, и не собираюсь практиковаться. Смотри, дождь кончился. Пошли куда-нибудь.
Дождь лил по-прежнему, но они все-таки пошли.
***
И вот они пробираются по мокрым улицам, лица скрыты капюшонами плащей. Один — очень высокий, кажется, что он шагает небрежно, но наметанный глаз без труда подметит напряженность в его походке. Он сутулится, давая понять, что не он здесь искусный фехтовальщик; это — другой: мужчина чуть выше среднего роста, гибкий и мускулистый. Высокий, Алек, похож на кошку, потому что кошки в этой части Города всклокоченные и тощие. Ричарда невозможно сравнить ни с одним животным, даже с откормленными лоснящимися котами на Всхолмье. Он — человек особой породы, человек Города, знающий верный путь по извилистым улочкам и прошлое большинства их обитателей.
***
— Тишина, — заметил Алек.
— Еще рано, — пояснил его спутник.
— Куда мы идем?
— Думаю, к Марте. У нее не слишком людно.
— Будет, как только прознают, что ты там. Каждый постарается поставить тебе выпивку. — Бывший студент состроил гримасу своему другу. — Что тоже неплохо — мои карманы пусты.
— И ты, конечно, полагаешь, что и мои тоже. Между прочим, я сегодня не проигрался в пух и прах, так что могу сорить деньгами.
— Помалкивай об этом, а то от тебя станут ждать, что ты угостишь всю компанию.
— Не станут, — возразил фехтовальщик. — Я никогда никого не угощаю — они знают об этом.
— И все-таки любят тебя, — поддразнил Алек. — Как это у тебя получается?
— Не любят. Уважают.
— Они боятся тебя. А я нет. Меня ты угостишь, правда?
— Как всегда.
Они протиснулись в низкую дверь, окунувшись в тусклый свет и влажный теплый дух принадлежавшей Марте маленькой таверны, которую от множества таких же заведений Приречья отличали разве что имя владелицы да завсегдатаи.
***
Хотя Ричарду это было не по душе, но, стоило ему откинуть с лица промокший капюшон, все взгляды в таверне тут же обратились к нему, а потом скользнули в сторону, и по залу пополз шепот: «Сент-Вир… Сент-Вир…». Наверное, лучше было пойти куда-то поближе к дому, где посетителям хватало учтивости просто кивнуть и отвернуться. Алек приветливо улыбнулся честной компании. Ричард нащупал рукоять меча.
— Всем вечер добрый, — провозгласил Алек. Как ему удавалось произносить простые слова так, что они звучали, как оскорбление, было загадкой, которой никто не понимал, и провокацией, на которую все поддавались. Рука Ричарда сжалась на рукояти. Впрочем, возможных противников он здесь не заметил, так что свободной рукой подтолкнул своего друга к столу в углу зала, подальше от толпы.
Алек вытянул под столом длинные ноги.
— Скукотища, — заметил он во всеуслышанье. — Мне как образованному человеку приходится лишь сожалеть об отсутствии достойной компании. На беду здесь присутствующих, их некомпетентность в сфере приложения твоих талантов слишком очевидна.
Ричард Сент-Вир подавил улыбку.
— Мы пришли ради выпивки, а не компании, — заметил он. — Помнится, ты говорил, что у тебя в горле пересохло.
— Пересохло? Чушь какая, — возразил Алек. — На улице льет как из ведра. Ты, должно быть, меня с кем-то спутал.
Они пили пиво — у Марты это был единственный стоящий напиток. Из-под полуопущенных век Алек наблюдал текущую привычной колеей жизнь Приречья. Какой-то юнец распрощался со своим кинжалом стараниями одного из собратьев-карманников; женщины усердно предлагали себя, в эту промозглую погоду опустошая таверну раньше, чем обычно. Ничем не примечательное сборище, в котором не различишь лиц. Вновь прибывшие только добавляли сырости, сгущая висевший в воздухе дух мокрой шерсти.
Незнакомец возник на пороге бесшумно — так тихо, что прошло не меньше минуты, прежде чем к нему повернулись все головы и обратились все взгляды в таверне.
Алек первый решился нарушить благоговейное молчание.
— Ну-ка, ну-ка, — заговорил он, не меняя вальяжной позы. — Поглядите-ка на материю этого плаща. Пять серебряных монет за локоть, как пить дать, да три из них, должно быть, достались красильщику. Человек, умеющий одеваться, неизменно приводит меня в восторг.
Незнакомец резко обернулся на раздавшийся из тени голос, и кроваво-красная мантия вихрем взвилась у него за спиной.
Алек помахал длинной белой рукой, но не поднялся. Незнакомец поклонился ему, и золотой сполох у пояса и темный глянец сапог на мгновение ослепили застывших за столами выпивох.
— Красиво, — протянул Алек. — Хотя немного диковинно. Или фасоны изменились с той поры, как я последний раз был на Всхолмье?
Толпа, враз сделавшись скопищем зевак, покатилась со смеху, мысли не допуская, что этому долговязому обшарпанному юнцу доводилось там бывать.
— Я прийти не с Холма.
Первые слова чужеземца оборвали смех, как стрела обрывает полет птицы. Его резкий голос рассек воздух, скрежетом отдаваясь в углах комнаты.
— Всё в порядке, — заверил его Алек. — Ты в хорошей компании.
В толпе снова раздался смех. Ричард улыбнулся: Алеку не часто доводилось снискать расположение публики, и он надеялся, что его друг получает от этого удовольствие.
— Я прийти, — пророкотал незнакомец, — из-за далека.
— Ну, конечно, — согласился молодой человек. — Тогда ты должен сесть вот здесь — подвинься, Ричард — сесть вот здесь и всё нам об этом рассказать. Быть может, по мне не скажешь, но я любознателен и восхищаюсь бывалыми путешественниками.
— Я не мочь сесть, — прошипел иноземец.
— Тогда лучше уходите, господин, — в первый раз подала голос Марта — ей не терпелось избавиться от сомнительного посетителя, который, к тому же, не собирался платить.
Чужестранец и ухом не повел.
— Я прибыл из далека, — продолжал он своим резким гортанным голосом. — Мне не отдыхать, пока не найти, что искать.
— Бедняга, — громко проворчал Алек. Он наконец поднялся и неторопливо двинулся к оставшемуся стоять незнакомцу. Ричард, который предпочитал всегда чувствовать под ногами твердую землю, немного наклонился вперед.
— Между нами, — доверительно произнес Алек, — сомневаюсь, что ты найдешь это здесь. — Он попытался положить руку на покрытое алым плащом плечо незнакомца, но тот отпрянул. — Правду сказать, — продолжал Алек, — здесь вряд ли вообще есть что-то стоящее, не считая моего спутника и меня.
На сей раз смеха не последовало. «О, мой Бог, — подумал Ричард Сент-Вир. — Мне что, придется драться сразу со всеми?».
— Нет, — сказал чужеземец, — здесь нет.
Хм-м. Ричард прикинул разницу в силах. Если он с нами, получится трое… трое против пятнадцати — ну, скорее, пятнадцать против двоих, если только Марта не вооружится пивной кружкой или Алек кого-нибудь не придушит…
— Но с мечником твоим другом я желать говорить.
— Это Сент-Вир, — небрежно сообщил Алек. — Он не работает по контракту, а я не беру мзды. Но какова плата? Он дорого берет, знаешь ли.
— Опасность, — прошипел человек. — Жуть и ужас тебе не представить. Выживший получить богатства и силу каких не мечтать смертный.
— Вряд ли, — усомнился Алек. — Я очень искусный мечтатель. Боюсь, деньги всё-таки вперед, раз уж тебе нужен Сент-Вир, — добавил он извиняющимся тоном. — К тому же, мы уже третий вечер спотыкаемся в темноте без свечей — ты и вообразить не можешь этой жути и ужаса. Правда.
— Я знаю тебя, — прошипел чужестранец.
— Вряд ли, — с улыбкой повторил Алек и потянулся к застежке плаща незнакомца.
***
Непроглядную черноту одеяния чужака оживляло лишь тусклое мерцание золота у талии и на шее. Его длинный меч сверкал как зеркало в освещенном зале таверны. Ричард мимоходом спросил себя, куда подевалась хваленая хитрость Алека, но уже в следующую минуту его заботило лишь то, чтобы его друг держался подальше от его клинка, устремившегося навстречу мечу незнакомца.