- Слушай, мы здесь с важной целью. Давай выясним наши отношения позже.
- Их здесь нет, Анги. Вы облажались.
- Оборотни чувствуют свою плоть. Её клинок где-то здесь.
- Хох. Какой ты умный? Давай, думай больше, ты сможешь.
- Он у тебя? Ты подготовил покушение?
- Покушение? Нет, что ты. А вот с клинком угадал.
Волчица зарычала, оскалила зубы.
- Погоди, подруга. Он может что-то знать.
- Могу. Баженик подослал Сбыславу зверя, а сам решил смыться. Я перехватил его и сделал предложение.
- Проклятье! Ты серьёзно?
- Самоубийство нести с собой этот клинок. С трудом, с ранениями и травмами, но волчица вырвется из этого боя. Пойдёт по следу своей плоти, найдёт похитителя, такого важного для оборотня, оружия. А если клинок вернётся к оборотню, то он просто найдёт обидчика по запаху.
- Я просто попросил не вмешиваться.
Братислав вырвал клинок из бревна. Кинул его Анги. Это был он, с сиреневатым лезвием и бедренной костью волка, что служила в качестве рукоятки. Парень повернулся к зверю, стянул свою рясу. Под ней он носил лишь полукафтан цвета марены, перевязанный шнуровкой чуть ли не по всему телу. На спине висели небольшие ножны, рукоятка скрамасакса была направлена вниз, а не вверх.
- Вертрана, я даю тебе свою одежду. Добровольно, из чистых намерений, - он положил рясу прямо ей на морду. Это выглядело крайне нелепо.
- Диву даюсь! – Братислав распахнул глаза. Там, где ранее был огромный зверь, опять была небольшая и хрупка девушка, спешно натягивающая просторную рясу на себя. Тяжело поднявшись, она подошла к Анги и обняла его. Она была очень тёплой, это чувствовалось даже сквозь грубую одежду.
- Я уже и не надеялась, кто-то придёт за мной, - её голос все так же был слаб. – Где остальные? Ты давно их встречал?
- И года не прошло, как ватага распалась, дитятко. Мы были опечалены твоим уходом.
- Кажется, вас связывает что-то большее, чем просто дружба, - саркастично предположил Братислав, почесав щетину.
- Мы состояли в одной ватаге. Слышал про Клинков Застеня?
- Было дело… Убивцы за деньги, бесчестные душегубы, объединённые силой тьмы и клинками из гавраного металла.
- Не говори так! – воскликнула, как могла, девушка. – Ты же ничего не знаешь о нас.
- Не надо, Вертрана, - прошептал Анги. – Ты была слишком мала, дабы понять, какие ужасные вещи мы делали.
- Мне было одиннадцать, Анги. В таком возрасте уже все понимают.
- Но ты, кажется, не смогла. Глупышка.
Братислав слушал, на секунду призадумался.
- Нужно идти. Баженик не мог далеко уйти. Он за все мне ответит.
- Лазутчик никуда не пойдёт, - твёрдо заявил Братислав. – Прости, юная волчица, что опять привнесу боль в твою жизнь.
- О чем он, Анги? Он хочет убить тебя? Я перегрызу ему шею, если он попробует отнять тебя у меня.
- Иди отсюда, - проворчал Анги. – Уходи.
- Не корчи из себя храброго витязя, дурак! Кто ты такой, чтобы драться с бывалым ратником? Я чую его силу… Его боль и отчаяние… Он не пощадит тебя, хочет твоей смерти.
- Я все равно умираю, Вертрана, - он отстранился от неё, передал её оружие. – Нам этом наши пути расходятся, дитятко. Найди любовь, роди детей, никогда больше не убивай. Наставление окончено.
- Быть не может! С каких пор ты такой белокостный, Анги? Нас двое, а он один! Я же только обрела тебя, зачем ты это делаешь? Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, обязана тебе за твои наставления и доброту.
- Я все равно умираю, понимаешь?
- Это безглазая хворь, так? Мы вылечим тебя! Только не уходи.
- Я все сказал.
Вертрана не хотела уходить, надеялась, что он передумает. Но она слишком почитала Анги, чтобы перечить его воле. С тяжёлым сердцем и поникшей головой она пошла прочь от мельницы, не желая видеть страдания родного человека. Вскоре она исчезла.
- Что же… Поговорим, - Братислав закончил уплетать морковь. Достал сверченный табак, поджёг его вспыхнувшей соломинкой. – Ты все ещё помнишь осаду Наскалья? После неё и начались мои терзания. Я был ратоборцем, но не был удостоен погибнуть за отечество. Две зимы, проведённые под землёй дали мне понять, что я был наивен. Потом сбежал, поделил гречневое поле с забавным карликом-полевым. Отринуть своё прошлое я мог почти полностью, но лишь одно мне не давало покоя. Твой подлый удар я помню, по сей день. Сам я не думаю, что ты виновен в моей страшной доле. Это же глупо – мстить из-за сломанного носа, а? – он издал небольшой смешок, но вновь стал серьёзен. – Я вижу кошмарные после той битвы. В каждом из них именно ты причина страданий. Мне они надоели, мешают спать, работать, жить, в конце концов. Тут стало интересно, если я погублю тебя, прекратятся ли кошмары?