Вышло меньше, чем я рассчитывал, потому что шкуры зверей были повреждены от заклинаний и клинков, но кое-какие трофеи добыть удалось. Куски светящегося меха, когти, лапы, фрагменты костей, исчерченных рунными узорами — всё это можно было продать или сделать основой для зачарования.
— Макс, посмотри, — подозвал меня к себе Аскольд.
Он держал в руках пульсирующий тусклым светом кристалл — небольшой, с орех размером.
— Ментальный камень, — сказал я. — Низкого ранга и мутноватый, но для оберегов подойдёт.
На разделку лис ушло где-то полчаса.
— Пошли, нужно двигаться, — бросил я, оглядываясь на караван. — Пока на запах свежей крови ещё монстров не набежало.
К ночи мы успели выйти из тумана и остановиться на ночлег в небольшой низине, окружённой редкими деревьями и холмами. Короткий привал был нужен не только людям, попавшим под ментальное воздействие, но и лошадям. Они весь остаток дня были сами не свои: дёргались, фыркали, били копытами.
Низина быстро превратилась в оживлённое место стоянки. Вокруг были выставлены дозоры, вспыхнуло несколько костров, запахло готовящейся едой. А дети с интересом слушали рассказы Ромы о прошедшем бое — в формате сказки, конечно.
Ночь прошла относительно спокойно.
А проснулся я не от шума, а наоборот — от тишины. Даже в глубине Зоны она не казалась естественной. Тишина не человеческая, а природная. Не было ни треска, ни шороха, ни стрекота насекомых, которые обычно живут где-то среди мутировавших кустарников. Только два заметных гула. Один от маны, пульсирующей под землёй, а второй от редких хлопков крыльев в небе.
Один из костров уже угас, но тепло всё ещё чувствовалось. Вокруг лагеря был раскинут купол, который по очереди поддерживали маги. Судя по тому, что он сейчас был воздушный, где-то в дозоре вокруг лагеря находился либо Рома, либо Иван.
В середине лагеря на корточках сидел Аскольд. Он жевал сухарь и щурился, всматриваясь в горизонт.
— Не нравится мне эта тишина, — проговорил он, отхлёбывая воду из фляги.
— Было что интересное ночью? — спросил я.
— Нет, без гостей. Хотя пару раз что-то подходило к периметру, но, похоже, испугалось барьеров.
Я кивнул и достал из лежащего рядом с Аскольдом мешка несколько сухарей, вгрызаясь в жёсткий, сухой хлеб. Пока мы завтракали, потихоньку начали подниматься остальные.
Из одной из палаток выскользнула Сольвейг, потягиваясь, как кошка на солнце. Рубаха сползла с одного плеча, обнажив светлую кожу.
Она нагнулась к кадке с водой, и рубаха натянулась, подчёркивая стройные бёдра. Она зачерпнула воду ладонями и принялась умываться. Струйки побежали по рукам и шее вниз. Сольвиг фыркнула — на её коже стали заметны мурашки.
— Холодно? — спросил я.
Сольвейг лишь выпрямилась, тряхнула головой, отчего влажные золотистые волосы рассыпались по плечам, и нырнула обратно в палатку.
Я поймал на себе хитрый взгляд прищуренных глаз Аскольда. Его губы растянулись в ухмылке.
— Сегодня двигаем без остановок, — сказал я. — Нужно выбираться из этих холмов и в целом двигаться подальше от Юдинска.
— Как скажешь, командир.
Аскольд потёр ладони, смахивая крошки сухарей на землю.
— Полчаса на сборы? — ехидно спросил он, пряча ухмылку ладонью. — Или побольше?
— Договоришься и каждый раз будешь в утреннем карауле, — ответил я беззлобно.
— Всё-всё, — примирительно поднял ладони перед собой Аскольд, — Молчу.
Собрались мы довольно быстро, и дальше действительно двигались практически без остановок. Частично оттого, что столкновение с ментальными тварями ничего доброго не предвещало, а частично из-за возможного хвоста. Нам нужно было поскорее удалиться вглубь Зоны, чем мы и занялись.
Следующую неделю пути сохранялась гнетущая тишина. Я постоянно отслеживал наше окружение. Несколько раз мы сталкивались со стаями птиц — не хищных, фазанов и куропаток, но поохотиться желания не возникало. Несколько раз я засекал присутствие монстров на периферии, но мы благополучно миновали их.
Усталость была заметна, даже несмотря на постоянно обновляемое мной заклинание Восстановления.
На восьмой день мы вышли к разорённому лагерю. Уже издали было видно — здесь кто-то пытался закрепиться, но неудачно. Обугленные колья, обвалившиеся вязанки брёвен, следы кострища. На поляне были заметны пятна крови, повсюду были разбросаны сломанные артефакты и рваные палатки.
— Рома, проследи, чтоб твои из фургона не высовывались, — приказал я.