С этими словами он принялся собирать вокруг себя туман и читать заклинания.
По началу я следил за каждым его действием, но определение заклинаний выдавало одни и те же навыки, используемые в разном порядке и разными способами. Он и сам не совсем понимал, что нужно делать, но я старался об этом не думать.
Это отчасти и моя ошибка. Не первый раз меня подводит использование чужой способности, которая изначально предназначена для монстров, а не разумных. Мне стоило с самого начала сражаться с ними иначе, без попытки погружения в пол. Некоторые способности монстров требуют наличия специфических навыков или просто особенной физиологии.
Затем послышался нарастающий шум трущихся камней. Я бросил взгляд в сторону дыры вниз — похоже, Сайрис и остальные были уже близко.
Где мы сейчас? Высокие потолки, огромные окна от пола до потолка, за которыми по-прежнему бушевал шторм, несколько высоких статуй, лица которых утопали во мраке.
— В покое обрати свой мрак к рассвету. — послышалась тихая молитва посланника. Тело Даяши на миг превратилось в водяной силуэт, а сразу за этим, вернув нормальный вид, паладин подорвалась с пола и попыталась вдохнуть.
Но затем с лица хатоу вновь исчезли рот, нос и глаза, и девушка принялась ногтями раздирать плоское лицо там, где полагается быть органам дыхания.
— Продолжай, целитель, — повторил я. Мелькнула предательская мысль о том, что всё без толку, но я силой прогнал её прочь.
— Брось, Лин. С каких пор ты стал таким сердобольным? Хуёво, конечно, но ты ж их обоих почти не знал, — по-своему пытаясь меня успокоить, начал ворон.
Первым желанием было возмутиться, назвать друга бессердечным и обвинить в том, что пустота пожрала его дух.
А потом в голову пришла ещё одна мысль.
Я посмотрел на безуспешно возившимся на полу около тел шамана и паладина, и постарался абстрагироваться от эмоций. Ведь если подумать с точки зрения логики, ворон во всём был прав. Балтор, Ашер, Ули — все они уже в каком-то смысле стали мне близки, стали моими друзьями. Но ни Даяшу, ни Устириши я действительно толком не знал.
Нет, безусловно их нужно пытаться спасти, но мои действия за последние минут десять никак иначе не назовешь, как истеричные.
Действительно ли это всё — мои мысли?
Кровавый кармин когда-то действовал так же, разжигая ярость и жажду крови. Васильковый помогает на пути к трону короля Подземья. Но сейчас все мои цвета, кроме камеи, ослаблены после развивания двойников, так что возрождающий Цвет просто не имеет сейчас конкурентов в борьбе за мой разум.
— Охренеть… — тихо уронил ворон.
На полу лежало две идентичные Даяши, но лишь над одной из них горела шкала здоровья и имя. Девушка судорожно пыталась отдышаться в новом теле, не в силах поверить, что кошмар закончился.
— Ты… тебе удалось, посланник, — удивлённо ответил я.
— Сион, ты невероятен… — Рин едва ли не прыгала, лучась радостью. — Как ты это сделал?
— Мне помогли, — устало ответил кошачий посланник и сделал шаг в сторону тела шамана. Я облегчённо вздохнул и приготовился стать свидетелем второго чуда. Но у судьбы, увы, были иные планы.
Посланник протянул руку к шаману, но определение заклинаний молчало.
Почему он медлит? Здоровье оури сошло на нет, и имя над его головой пропало. Я с замиранием сердца продолжал смотреть, не решаясь вмешиваться. Во время лечения Даяши так уже случалось.
Но время шло, а ничего не происходило. Кот стоял, смотря в одну точку на тело шамана каким-то потусторонним, отрешённым взглядом
— Он… — решился задать вопрос я, но так и не сумел закончить фразу.
— Погиб, — произнёс посланник. — Твоя подруга обязана ему жизнью.
— Что ты имеешь ввиду? — не понял я.
— Я лишь воссоздал тело. Самую важную часть сделал он, перенеся душу. Но для него самого повторить чудо уже некому, — пояснил Сион. Правда, мне это в понимании никак не помогло.
Значит, это конец?
Видимо, да…
Сердце сжалось от боли, захотелось зарыдать или схватить целителя, заставив объясниться, но я сдержался.
Рыдать? На глазах у всего рейда от гибели шамана, служившего змеям?
Подозрение на счёт воздействия Цвета на разум крепло. Я снова сделал над собой волевое усилие. Скорее бы возвращались остальные цвета, перевешивая эту жалостливую ипостась.
— Вот как… Жаль, он бы мог ещё многое сделать, — я постарался ответить так, как сказал бы раньше. Хотя и сейчас не был до конца уверен, что так действительно сказал бы именно я, а не один из моих цветов.