Сам кот уже выпил своё зелье, и имя над его головой стало иным. После пророчества с обожествлением своих чувств я нисколько не удивился тому, что его имя стало тарийским. Хотя его значение мне сильно не понравилось.
Тар Мантикор… Все отмеченные этим именем уходят к печальной легенде о первом тари, открывшем в себе силу пустоты. Мифическое существо, отдавшее своё сердце человеку и поплатившееся за это. Ничего необычного для тари, но тогда в мире впервые родилась сила пустоты без вмешательства бога-чудовища. Тогда это привело несчастного к гибели, а вместе с тем уничтожило немалую часть империи первых котов.
— Это дурное имя, кошачий посланник. Боюсь, оно принесет тебе неудачу, — поделился с котом. Впрочем, если это имя он получил не просто так, становится понятно, почему Арахна была так заинтересована в нём. Надеюсь лишь, что он не повторит судьбу всех, кто носил это имя до него.
— Моё? — с непониманием переспросил посланник.
— Так называли тех, кто идёт по стопам первого падшего кота, — пояснил я. — Это старая легенда… впрочем, к тебе это вряд ли относится.
Но это была лишь одна смущающая меня капелька грязи на эпическом тортике первой победы.
Я осмотрел сердце самого жуткого места в этом мире, и растянулся в улыбке. Будь здесь бездушный бог, её бы удар хватил от такого количества радости. Наверное, она в собственной желчи бы захлебнулась.
Лишь одно существо не спешило отведать меняющее судьбу зелье. Тиара взирала на всех свысока, и на лице её сиял триумф, как и у всех, в общем-то. Вот только фиал с красноватой жидкостью по-прежнему был у неё в руках.
— Чего медлишь, Ти? Хочешь зелье фрактальной удачи? — добродушно спросил кот. — Как видишь, все смогли получить звериное имя.
Наконец, и она свинтила крышку, достала из инвентаря пробирку со схожим запретным цветом, только заметно подсвеченным изнутри. А затем в один миг осушила обе посудины.
— У меня своё зелье, — с ухмылкой ответила Тиара.
Меня кольнуло дурное предчувствие.
Тиара выбросила пустой флакон и тот разбился о каменный пол. Глаза её засветились и стали походить на змеиные. И я уже готов был выдохнуть с облегчением, но на этом метаморфоза посланницы не остановилась.
Девушка начала быстро расти, а тело покрывалось чешуёй. Не пластичной змеиной, а настоящей природной бронёй дракона. Храм затрясло. Чернильный хвост свалил вниз часть стены, а затем треснула и статуя бездушного бога.
— Ничтожества! Я — Дракон!!! — зарычала бывшая посланница, выпуская в небо струю пустотного пламени.
Фхайрантаанимар, «Вездесущий Дракон», [ОШИБКА#2998-F144…
Дочитать я не успел. Вопреки опасению, Тиара не стала атаковать. Послышался ликующий смех разумного ящера, она оттолкнулась лапами от камня и взмыла в небо над храмом, а в одной из задних лап на миг блеснуло что-то, насыщенное магией пустоты.
Вместо неё теперь на краю лежала груда камней, исходившей в местах сколов фиолетовой дымкой.
Что-то резко ударило по ушам, какой-то едва уловимый звон, затем меня на миг замутило. Я обернулся к своим соратникам, затем взглянул на остатки рейда — походе, все это чувствовали. Вот только некоторых это заставляло не страдать, а испытывать странное удовольствие.
Но рассмотреть никого как следует я не успел. Мир вокруг стал каким-то волшебным, цвета усилили насыщенность, а пространство вокруг показалось чистым и прекрасным, будто я нахожусь в раю.
Что бы это ни было, оно плавит мозг. Великие забытые боги!
Голова просто разрывалась от мыслей, образов, голосов, будто мой разум вскрывали и разбирали в змеиной лаборатории.
Я призвал слово силы и из последних сил нашарил колёсную лиру, поднимавшую волю на плюс девять. Но артефакт был полупрозрачным и не реагировал на все мои попытки взять его в руки. Скрывшийся в инструменте древний волчий бог боялся. Я бы даже сказал, божество было в панике.
А затем я повернул голову к разбитой статуе и увидел её. Самое совершенное существо во вселенной. Нечто настолько красивое, милое, светлое, чего я даже представить себе прежде не мог.
Разум понимал, что передо мной бездушный бог, безумная тварь, для которой я лишь забавная игрушка, не имеющая права на чувства. Но при этом хотелось упасть на колени и целовать землю, по которой ходит подобный ангел. В душе была готовность унижаться и предавать, идти на всё ради одного её взгляда.
Я боролся, как мог, сопротивлялся, напоминая о том, что это ложные эмоции, что предо мной не смотря образ чистоты, красоты и невинности, смотрит тварь, которая не способна ни любить, ни дружить, ни даже просто сосуществовать в мире.