«Ноги будут в тепле!»
Нет, сударь, вы не калоши подарили бедной служанке, а крылья!.. И витает она теперь в мечтах своих — ни стены ей не помеха, ни потолок, голубое бездонное небо засияло над ней. Она совсем потеряла голову от радости, от никогда еще не испытанного чувства равенства: ей, дочери нищего грузчика, подарили такие же калоши, как и маленькой госпоже Кетино!
Точно такие же. Никакой разницы. Когда Гоча немного подвыпьет, обеих девушек — Кетино и Гаянэ — называет ласково: малышка.
«Малышка, принеси боржом!» Это могло относиться в равной степени как к Гаянэ, так и к Кетино.
«Малышка, принеси домашние туфли!» — и это относилось к той, которая отзовется. Ах, какой радостью наполняло душу Гаянэ это равенство…
Зато мадам Оленька из себя выходила.
— Конечно, конечно, приравнивай родную дочь ко всякой безродной сироте! — негодовала она, сама не зная, что удерживает ее от того, чтобы выгнать эту змею из дому.
Впрочем, она знала. Как не знать?! Одной мыслью только и жила мадам Оленька — хоть раз застать мужа с этой негодницей на месте преступления, чтобы сорвать с Гочи лживую маску святоши. А пока пусть Гаянэ прислуживает ей…
Сколько ловушек ставила Оленька мужу, чтобы вывести его на чистую воду.
Однажды она подстроила так, что дочери ушли в театр, свекор отправился к брату, сама она нарядилась, якобы собираясь в гости… одним словом, так распорядилась, что в доме остались Гоча и Гаянэ.
Мадам Оленька вернулась очень быстро. Входную дверь открыла своим ключом, чтобы не звонить, и по лестнице поднялась на цыпочках. Сердце вот-вот из груди выскочит. Ей было стыдно за себя, но в то же время чудился любовный шепот, словно она уже видела руку Гочи, обвивающую белую шею Гаянэ…
Гоча не заметил, как жена возникла перед ним бледным призраком. Он и не мог заметить. Потому что товарищ министра снабжения сладко спал в кресле, прикрыв руками разложенную на коленях газету. Он мирно посапывал во сне. А Гаянэ гладила на кухне простыни. Эта невинная картина не только не успокоила мадам Оленьку, но разъярила ее пуще прежнего: «Ах вот вы как! Перехитрить меня вздумали?! Ничего, все равно попадетесь рано или поздно!»
О, какую бодрость придает Гаянэ отношение хозяина! Как примятая ногой трава, она выпрямляется и порой такое себе позволяет, о чем думать вчера еще не смела. Вот недавно она убирала комнату барышни. Дома никого не было. Гаянэ застелила постель и подошла к шкафу, где висели платья Кетино. Выбрала самое красивое и надела. Покачивая бедрами, она прошла взад и вперед, глядя в зеркало, и, обратившись к своему отражению, сказала с поклоном:
— Здравствуйте, моя прекрасная Гаянэ! Тебе очень к лицу быть барышней.
Гаянэ и сама удивилась тому, какой гордой и красивой казалась она в голубом платье из парчи. «Как на меня сшито», — подумала бесконечно довольная девушка. Она еще немного повертелась перед зеркалом и уже расстегнула ворот, собираясь снять платье, как заметила вошедшего в комнату Вахо. Двоюродный брат хозяйки стоял в дверях и молча улыбался.
Гаянэ не понравилось, что он так бесшумно сумел войти в запертый дом. Не позвонил, не окликнул ее. Небось с черного хода проник, как делал это часто, избегая встреч с отцом, Гочи.
Долговязый Вахо так неслышно ходил и так внезапно появлялся за спиной, что от неожиданности у человека сердце могло разорваться. И никогда он не споткнется, ничего не заденет, из рук не выронит, дверей за собой открытыми не оставит. Под ним ни одна половица не скрипнет. Как будто он все время кого-то выслеживает.
Гаянэ в полной растерянности отошла от зеркала. Ей почему-то не хотелось, чтобы перед Вахо стояли две нарядные красивые Гаянэ.
— Дядя Вахо, не выдавай меня, — взмолилась она, — я сейчас переоденусь.
— Постой, красавица, дай полюбоваться тобой. О-о, как тебе идет это платье, если бы ты только знала! — воскликнул Вахо.
— Такое платье не только мне, а половой щетке и то пойдет, — смутилась Гаянэ, невольно любуясь своим отражением.
— Уф, уф, что ты такое говоришь! — Вахо, потирая руки, обошел вокруг Гаянэ. — А ну, повернись! Нет, не так, ко мне лицом… Клянусь матерью, ты настоящая принцесса! — Видимо, восхищение Вахо было вполне искренним.
Страх Гаянэ быстро прошел, она легко поверила болтовне Вахо.
— Гаянэ принцесса! Принцесса Гаянэ! — расхохоталась она и снова зарделась от счастливого смущения.
— Правда, оно мне идет?
— Мало сказать — идет! Если прикажешь, сейчас фаэтон найму и прямо в церковь!
— Что ты, дядя Вахо! — вскричала Гаянэ.