Леру пустил коня шагом, позволив тому укрыться в зеленой прохладе леса.
– Давайте, Дельма! Еще не конец!
Он нашел то, что искал, буквально в нескольких ярдах[6] от опушки: перед кустом ежевики, еще прошлой осенью засыпанной опавшими листьями, лежал подгнивший ствол бука. Леру спешился:
– Надо поработать, Дельма! – голос его звучал оптимистично и весело.
Дельма не понимал, что тот задумал, но боялся спросить и только, подражая Леру, скинул мундир. Он помогал полковнику расчистить пространство под кустом, где им предстояло прятаться, и гадал, как долго придется валяться в колючках, пока германские кавалеристы не прекратят охоту. Закончив с укрытием, он несмело улыбнулся Леру:
– Где же мы спрячем лошадей?
– Минутку, – отрезал Леру.
Казалось, полковник оценивает размеры убежища. Он вынул клинок и потыкал в ежевику. Дельма во все глаза глядел на оружие: это было творение рук настоящего мастера. Прямой тяжелый палаш был сделан в Клигентале[7], как и большинство кавалеристских клинков Франции, но над этим конкретным, выкованным специально для Леру, трудился лучший из тамошних оружейников. Лезвие было длиннее и тяжелее обычного, поскольку Леру был высок и силен. Великолепная сталь отсвечивала зеленью, отражая нависающие кроны деревьев, из той же стали были сделаны эфес и гарда. Рукоять была промотана серебряной проволокой, единственным декоративным элементом, но за кажущейся простотой скрывались убийственное изящество и выверенный баланс. Держа в руках такое оружие, подумал Дельма, можно понять, что ощущал король Артур, когда вытащил гладкий, как полоса серого шелка, Экскалибур из камня.
Леру выпрямился, как будто придя к какому-то решению:
– Погоню видно, Дельма?
Драгунский капитан обернулся, но ничто не нарушало спокойствие окрестных буков и дубов.
– Нет, сэр.
– Продолжайте наблюдение. Они должны быть где-то рядом.
Леру решил, что у него есть минут десять, хватит с лихвой. Он улыбнулся в спину Дельма, взглядом измерил дистанцию и сделал выпад.
Ему хотелось убить капитана быстро, безболезненно и почти бескровно. Дельма не должен был даже вскрикнуть, чтобы никто не услышал за шелестом листвы. Лезвие, столь же острое, как в тот день, когда его последний раз касались руки мастера, вошло Дельма точно в основание черепа. Невероятная сила Леру позволила клинку пробить кость и, проникнув сквозь позвоночник, рассечь спинной мозг. Дельма тихо вздохнул и рухнул лицом вперед.
Снова наступила тишина.
Леру понимал, что плена не избежать, но он также понимал, что британцы никогда не обменяют полковника Леру на любого из британских полковников, захваченного французами. Леру был желанной добычей, он сам этого хотел. Его оружием был страх, даже само имя его наводило ужас. На телах своих жертв он всегда оставлял нетронутым участок кожи с двумя вырезанными словами: «Leroux fecit». Как скульптор, закончив истинный шедевр, он ставил свою подпись: «Это сделал Леру». Когда его поймают, пощады не жди. Но британцам плевать на капитана Поля Дельма.
Он быстро и аккуратно поменялся мундирами с трупом, закинув свою старую униформу вместе с телом Дельма в укрытие. Вход он слегка прикрыл листьями и кустами ежевики: пусть звери пируют. Потом он отвязал лошадь Дельма, не особенно заботясь, куда та пойдет, взобрался на собственного коня, надел высокий медный шлем[8] Дельма и направился на север вдоль реки, надеясь на скорый плен. Пустив коня шагом, Леру даже начал насвистывать, чтобы сделать свое присутствие еще более заметным. У бедра его висел замечательный клинок, а в голове скрывался секрет, который буквально ослепит британцев. Леру нельзя победить.
Полковник Леру был взят в плен двадцатью минутами позже. Британские стрелки, «зеленые куртки», неожиданно появились из леса и окружили его. На мгновение Леру решил, что совершил ужасную ошибку. Офицерами у британцев, как он знал, всегда были джентльмены, люди, серьезно относившиеся к вопросам чести, но офицер, захвативший его, казался столь же жестким и беспощадным, как и он сам. Офицер был высоким, загорелым, темные волосы беспорядочно свисали по сторонам лица с выделяющимся шрамом. Он не обратил внимания на просьбы Леру быть повежливее, приказав обыскать француза, и Леру встревожился, когда дюжий сержант, еще выше офицера, нашел между седлом и чепраком[9] свернутый лист бумаги. Полковник решил сделать вид, что не говорит по-английски, но привели стрелка, способного на скверный французский, и офицер задал вопрос насчет бумаги: в ней был список имен, все испанские, и возле каждого – цифры, сумма денег.