Шарпу показалось, что он слышит шорох шагов в саду. Он приподнял голову, прислушался, но только ветер шумел в кронах деревьев да дождь стучал по крыше. Он глянул на Кертиса, который снова сел на скамейку:
– И когда же рухнет наш мир?
– То божья забота. Битвы устраивают люди. Разве вам не хочется, чтобы эта битва произошла именно завтра? – Шарп прислонился к стене и ничего не ответил. Кертис смиренно развел руками: – Вы не хотели говорить о душе, я начал говорить о битвах, и вы снова отказываетесь разговаривать! Значит, придется говорить мне, – пожилой священник склонил голову, как будто собираясь с мыслями. Потом он снова выпрямился, кустистые брови поднялись: – Давайте считать, что гром не врет: завтра будет большая битва, и англичане победят. Что тогда? – он поднял руку, не давая Шарпу сказать. – Вот что будет: французам придется отступить, освободив эту часть Испании, а полковник Леру окажется в ловушке, – стрелок сел, его внимание теперь было приковано к Кертису. Тот продолжил: – Полковник Леру практически наверняка прячется в городе. Он ждет, пока британцы уйдут. Как только они уйдут, мистер Шарп, он тут же объявится снова, и, без сомнения, сразу же начнутся убийства и пытки. Я прав?
– Да, – Кертис не сказал ничего, до чего нельзя было додуматься самостоятельно. – И что с того?
– Если нужно Леру остановить, если нужно прекратить убийства, вы должны завтра дать бой.
Шарп расслабился и снова откинулся назад: похоже, Кертис был не более чем доморощенным стратегом.
– Веллингтон ждет боя больше месяца. Вряд ли он получит его завтра.
– Почему же он ждет?
Шарп подождал, пока затихнет раскат грома. Он взглянул на реку и понял, что дождь опять усилился. Почти стемнело. Скорее бы ливень кончился: тогда Кертису придется уйти. Шарп заставил себя продолжить разговор:
– Он ждал, потому что хотел, чтобы Мармон совершил ошибку. Он хотел поймать французов на марше.
– Точно! – энергично закивал Кертис, как будто Шарп был школьником, ухватившим тонкий нюанс. – А теперь давайте вместе, мистер Шарп. Завтра, насколько я понимаю, Веллингтон переправится на южный берег, а потом повернет на запад, в Португалию? Так? – Шарп кивнул. Кертис взволнованно подался вперед: – Допустим, он не пойдет на запад. Предположим, он решит спрятать армию, а французы, предположим, об этом не узнают. Что тогда будет?
Это выглядело просто: завтра обе армии перейдут реку и повернут направо, как на бегах, причем британцы будут на внутренней части виража. Если они хотят опередить Мармона и выиграть гонку к португальской границе, им надо побыстрее покинуть вираж и двигаться вперед. Но если Кертис прав, и Веллингтон спрячется на повороте, французы пойдут мимо него, армия растянется, и ее будет легко поймать в ловушку. Никакой гонки в сторону границы не будет: не сложнее, чем стае голодных волков расправиться с овцами, потерявшими пастуха. Но все это только плод воображения. Шарп пожал плечами:
– Французы, конечно, будут разбиты. Но в одном вы не правы.
– В чем же?
Шарп вспомнил о письме Хогана:
– Завтра мы пойдем на запад так быстро, как только сможем.
– А вот и нет, мистер Шарп, – голос Кертиса был уверенным. – Ваш генерал спрячет армию у селения под названием Арапилы. Он не хочет, чтобы Мармон об этом знал: пусть французы думают, что в Арапилах остался только арьергард, а остальная армия движется на запад так быстро, как только может.
Шарп улыбнулся:
– При всем уважении к вам, святой отец, я сомневаюсь, что французов так легко одурачить. В конце концов, если вы слышали об этой задумке, то и другие могут о ней знать.
– Нет, – улыбнулся в ответ Кертис. Дождь продолжал молотить по крыше, но снаружи стемнело, и не было видно, насколько он силен. – Я сегодня провел весь день в Арапилвх. Есть лишь одна проблема.
Шарп напрягся, забыв про дождь:
– Какая?
– Как нам передать шпионам Мармона, что Веллингтон завтра уйдет к границе.
Шарп покачал головой:
– Вы ведь не шутите?
– Нисколько.
Стрелок встал, подошел к двери и выглянул в сад, но ничего не увидел, кроме гнувшихся под натиском ветра деревьев. Он обернулся, теряясь в догадках:
– Что вы имеете в виду, говоря «нам»?
– Я имею в виду «нашей стороне», капитан.