Само гетто выросло в размерах втрое, если не вчетверо, расползаясь, словно плесень; сейчас, ночью, оно распускалось венериной мухоловкой, источая опасно притягательный сладкий аромат. На мокрой мостовой играли грязные радуги, свет бессчетных цветных фонарей разбивался о булыжник, и вывески на приземистых тавернах и игорных домах мерцали яркими огнями. Вывески объявляли, какие удовольствия можно найти под этими крышами. Игры – от простых костей и рулетки до петушиных боев, борьбы с медведем и гладиаторских боев между разными расами, от хумансов и Перворожденных до огриллоев. Еда – от деликатесных импортных крылышек тофальмо до каши с острым шпиком, плати и жри до отвала. Напитки – от дрянной сивухи до тиннаранского бренди. Наркотики – от простого паленого рита до экзотических порошков, способных самые потаенные фантазии сделать ощутимыми ясно, как соринку в глазу. Шлюхи – на любой вкус, любого опыта, возраста, пола, ориентации и видовой принадлежности, от томной педерастии до извращений, цена на которые включает помощь врача сразу по завершении акта.
Двадцать лет назад, чтобы найти в Городе чужаков нечто такое, чего не сыщешь в другом месте, – незаконное, или соблазнительно опасное, или просто слишком мерзостное, чтобы обрести широкую популярность, – следовало отправляться в заведение под вывеской «Экзотические любовницы»», что почти на самой Дворянской. На первый взгляд это заведение казалось маленьким, хорошо обставленным борделем для узкого круга завсегдатаев; но, войдя в этот круг, показав себя достойным доверия, – иными словами, к тому моменту, когда владелец заведения получал достаточно пригодных для шантажа улик, чтобы посетитель пискнуть без разрешения не смел, – можно было получить доступ в мир в буквальном смысле слова неограниченных чувственных возможностей. В «Экзотических любовницах» невозможного не существовало – только дорогостоящее.
Но теперь, похоже, весь Город чужаков преобразился в базарный вариант «Экзотических любовниц», и отыскать в нем само заведение было совершенно невероятно. Делианн стоял посреди улицы, тупо взирая на вывеску грибоведа, занявшего домик на Дворянской, механически перечитывая список выставленных на продажу возбуждающих, дурманных или галюциногенных спор: бесплодный самообман, конечно, попытка отложить на пару секунд тот миг, когда понимаешь, что понятия не имеешь, что делать теперь.
Он зашел так далеко…
Легкие пальцы скользнули по его ребрам – там, где Перворожденные обычно носят кошельки. Рука Делианна устремилась им навстречу неуловимо быстро, чтобы выволочь хозяина этих пальцев на обочину перед Перворожденным. Грязное людское дитя.
– Извини, фей, спотыкнулся я, – торопливо выпалил мальчишка.
– Это заведение… – мрачно промолвил Делианн. – Оно когда-то называлось «Экзотические любовницы». Что с ним случилось?
Мальчишка выпучил глаза, потом хитро прищурился:
– Эй, я по этим нотам не пою, зато есть у меня сестренка, ей одиннадцать, ничего еще не делала, ну разве пару раз отсосала…
– Я спрашивал не об этом.
– Ну ладно-ладно, правду сказать, тринадцать ей, только…
Делианн тряхнул его. Сильно.
– «Экзотические любовницы», – повторил он.
Мальчишка закатил глаза и внезапно завизжал что было сил:
– Косоглазый! Косоглазый! Спасите меня от этого долбаного кейниста!
Он попытался пнуть Делианна в лодыжку – слушать его вопли было больнее – и как-то вывернулся из пальцев, чтобы ринуться прочь и раствориться в толпе, разглядывающей Перворожденного с нарастающей враждебностью. Кто-то ругался вполголоса, но только один взялся выразить всеобщее мнение:
– Урод косоглазый!.. Хочешь оттрахать мальчонку, так плати, как приличные люди!
Дело могло кончиться плохо, – судя по виду, многие из зевак только рады были бы попинать прохожего, и никто не в состоянии был, глядя на изможденного, оборванного Перворожденного, осознать, насколько опасной может стать подобная попытка, но тут сквозь толпу протолкался рослый мужчина в черной с серебром кольчужной рубашке, а за ним плечистая покорительница камней в юбке из алой с золотом парчи.
– Все-все, разошлись, – устало повторяла она, по дороге наступая на мозоли, поддавая под дых и время от времени отпихивая с дороги самых наглых. Короткие руки бугрились мускулами, точно корни болотных кипарисов; если она кого-то толкала, тот улетал. – Разойдитесь. Шевелись! Да, ты, ты, козел! Пошли!
К Делианну подошел человек и смерил Перворожденного холодным взглядом:
– Что за дела, леший? Беды ищешь? Если что, так мы уже пришли.
– Я ищу, – неторопливо проговорил Делианн, – фею, которая держала здесь веселый дом.