– Извините, – вежливо проговорил он.
Оба зеваки разом глянули сверху вниз на тощего оборванного эльфа и перемигнулись.
– Пошел в жопу, эльфеныш, – бросил человек. – Найди себе место сам.
– Уже нашел, – ответил Делианн, раскидав обоих.
Зеваки, нимало не ожидавшие такой противоестественной силы, которой обладал Перворожденный, полетели в толпу. Тролль разумно решил, что этот фей наделен неясными еще способностями, и отступил, мрачно бормоча под нос что-то на родном хрюкающем наречии. Человек, наделенный меньшим умом, решил настоять на своем.
– Эй, – воскликнул он, – ты, недоросток, ты на кого полез?
Делианн застыл в ожидании. Его подташнивало.
Хуманс занес руку:
– Да я тебя сейчас…
Делианн прервал его коротким ударом правой. Из носа верзилы брызнула кровь, из глаз – слезы. Перворожденный пнул своего противника в пах, а когда тот сложился, осторожно обошел его кругом, прихватил левой рукой за шею, а костяшками правой надавил на разбитую переносицу. Громила с воем выпрямился, перегнулся назад и медленно повалился наземь.
Удовлетворившись тем, что противник повержен, Делианн напоследок пнул его еще раз: носок башмака с изумительной точностью врезался лежащему под ложечку. От боли верзила свернулся клубочком, тяжело дыша и всхлипывая.
Делианн выпрямился и обвел толпу бесстрастным взглядом:
– Еще желающие есть?
Не вызвался ни один.
Перворожденный оскалил длинные острые клыки – зубы хищника:
– Тогда с дороги!
Он отвернулся, не в силах сдержать омерзения. Чтобы обойтись без насилия, надо было подумать, а он слишком устал, чтобы размышлять связно. Требовалось подключить воображение, а этого-то Делианн не мог себе позволить. На протяжении двух недель фантазия дарила ему только цвет воплей, прикосновения мертвых детей, запах геноцида.
Внутри пузыря под вечным полуденным солнцем сновали лакеи и швейцары в алых с золотом ливреях. У дверей дремали шестеро огров в полном боевом облачении. Их кирасы, покрытые эмалью тех же цветов, блестели, точно фаянсовые горшки. Кроваво-красные алебарды были отставлены на плечо.
Колдовское зрение подсказывало Делианну, что никто на улице не направляет Силу. Только над драгоценностями толстухи, выползавшей из экипажа с помощью двух услужливых привратников, порхал крошечный завиток чар, помогавший самоцветам блестеть ярче. Перворожденный кивнул своим мыслям. Если повезет, ему придется одолеть лишь обычную стражу.
Не теряя колдовского зрения, он настроил свою Оболочку на колебания Щита перед собой, оценивая силы тауматурга, державшего чары. В лучшем случае – третий сорт. Щит едва выдерживал удары дождевых капель, не говоря уже о напоре толпы. Собрав побольше Силы, Делианн обратил ее в копье, пробив им Щит легко и спокойно, точно иглой шприца. Его Оболочка вошла в резонанс с чарами так плотно, что он ощутил алый всплеск боли, исходящий от тауматурга. Без особых усилий он проделал невидимым копьем в Щите дыру в человеческий рост и шагнул в нее.
Толпа за спиной ахнула неслышно: для обычного зрения все обстояло так, словно чародей спокойно прошел сквозь Щит, противостоявший всем усилиям зевак. Те навалились снова, но Делианн уже отпустил поток Силы, и Щит вновь встал на место. Впрочем, тауматург на службе в «Чужих играх» прекрасно понял, что случилось, и, вероятно, уже поднял тревогу.
Ну разумеется: Делианн вздохнуть не успел, как от кучки прислужников в дверях отделился изящный Перворожденный в вечернем костюме и, жестом подозвав двух крепких покорителей камней в ало-золотых ливреях, двинулся к пришельцу по сухому булыжнику прикрытой Щитом улицы так торопливо, как мог, не выдавая спешки.
Они встретили Делианна в сорока шагах от входа. Троица расступилась, надежно загораживая проход и не проявляя при этом явной грубости. Фей оказался высок ростом и изящен, его темный костюм – безупречно сшит, начищенные ногти блестели, как пуговицы. Сложив руки на груди, он вежливо поклонился Делианну:
– Я могу вам чем-нибудь помочь, сударь?
– Можете, – промолвил Делианн, проскальзывая между ним и одним из покорителей камней так, словно тех вообще не было в природе. – Объявите о моем прибытии.
– Сударь? – многозначительно переспросил фей, одним этим словом деликатно описав и порванную одежду, и стоптанные башмаки, и веревку на поясе, и противоестественные морщины. Он как бы незаметно зашел гостю за спину; покорители камней пристроились по бокам, похрустывая костяшками пальцев.
– Можете объявить, – повторил Делианн, – что прибыл принц-подменыш, Делианн Митондионн, младший из наследников Сумеречного короля.