‒ Я обычный человек. Что ты от меня ждал?
‒ Многого! ‒ громыхнуло из нескольких кратеров шара. ‒ Для начала, неплохо было бы тебе подружиться со здравым смыслом, позволь себе немного последовательности...
Этого Анри стерпеть не мог. Ни в детстве, ни во взрослые годы, нравоучения никогда не помогали Анри стать лучше. Более того, они идеально заводили его для совершения действий абсолютно противоположных. И этот раз не стал исключением. Анри стал прикидывать, что бы такое учудить, чтобы жирно перечеркнуть всю эту нудятину про здравый смысл и последовательность. Осталось только выяснить, про что зашёл разговор.
Между тем шар продолжал:
‒ Ты прочувствовал как работает суть творца в человеке, и мои угрозы тебе нипочем. Но, странное дело, оставшимся на Земле ты почему-то отказываешь в родстве с богом... Никто во Вселенной не может сделать им ничего, что не входило бы в ИХ божественный план!
‒ А ведь верно... ‒ прошептал Анри, удивляясь собственной несообразительности. ‒ Мы все...
‒ Теперь про очищение ума. Каким чистящим средством пользоваться? Разум люди вытачивали очень долго. Это инструмент, помогающий жить, не менее интересный и нужный, чем тело. Если заняться его чисткой, то недолго и под трамвай угодить, ведь пропадёт знание о свойствах реальности и прочие полезные навыки. Но кто-то из искателей решил, что в уме есть что-то лишнее и для просветления это надо почистить.
Анри от удивления открыл рот и едва слышно сказал:
‒ Ты тоже?..
‒ Да, я тоже наслушался всякого, ‒ шар медленно приобрёл форму человека, смотрящего себе под ноги. На его серебристых коленях, как на экранах, проявлялись сцены из жизней священнослужителей разных эпох и конфессий. ‒ Мне особенно противит ложь о готовности ученика.
‒ Когда готов ученик, готов и учитель?
‒ Именно эта гнилая кроличья нора! ‒ серебристый блеск сменился на расплав черной смолы. Она быстро сгорала и отваливалась коркой. ‒ Если уповать на Учителя, то это отказ сути творца в себе. Мы сами создаём реальность и учителем может стать всё что угодно. Даже бред сумасшедшего способен подарить нетленную искру. А измерять готовность можно бесконечно. Ученик всегда готов, вопрос лишь в том, что он себе позволит!
Серебряный человек вновь изменился. Он принял вид дерева и на его ветвях вместо листьев висели образы людей. Анри не стал всматриваться в детали одежды или прически. Мужчины и женщины, дети, старики ‒ все они неподвижно застыли, словно нарисованные. Но их глаза сверкали и двигались, пытаясь заглянуть внутрь Анри.
На мгновение Анри почудилось, что между ним и деревом есть какая-то связь, и он спросил:
‒ Кто ты?
Дерево опять приняло вид серебристого человека. Он разлёгся на боку, лениво поигрывая молниями в кулаке.
‒ Я был посланником божьим... Да, забавная вышла история... Только не путай с Мастером любви. Я пришёл задолго до него и не справился. Просто не смог делать то, что должен был.
‒ Не справился? Разве такое возможно для посланника?
Удивление захлестнуло Анри и он напрочь забыл про всё остальное. Серебристый ухмыльнулся, отпустил связку молний в полёт к грохочущим декорациям вокруг.
‒ Бог дал нам полную свободу и это не просто красивые слова.
Мысли набросились на Анри, хотелось задать тысячу вопросов, а вышло только:
‒ Как? Как это было?
‒ Если коротко ‒ туповато, ‒ процедил серебристый, изогнув верхнюю губу. ‒ Стоило мне сделать что-то необычное, как все восхищались и радовались чуду. А если я пытался объяснить словами, то никто не ухватывал нити. В те времена люди нуждались в чём-то большем, чем просто слова.
От серебристого повеяло энергиями тоски и злости. Вскинув голову, он резко спросил:
‒ Ты знаешь притчу о Мастере и ученике у озера? *
Анри на мгновение задумался и уточнил: ‒ Когда Мастер чуть не утопил ученика, сравнивая желание жить, со страстью к просветлению?
‒ Она самая, ‒ щёлкнув пальцами, тихо подтвердил серебристый. ‒ Это была одна из моих попыток что-то объяснить ученикам не только словами.
Анри осторожно заметил:
‒ История яркая, но зачем доводить чуть ли ни до смерти?
Серебристый засмеялся ‒ тонкий скрежет пополам с кашлем. Повернувшись к Анри он хрипло произнёс:
‒ Смешно сказал... "чуть ли ни до смерти", ‒ в отблеске глаз серебристого не было смеха. ‒ Дело есть, а то послал бы я тебя куда подальше...
Ощущение тоски и злости усилилось. Анри остро чувствовал нарастающее напряжение серебристого. Он явно хотел сказать что-то очень важное, но никак не мог подобраться к сути.
‒ Первые годы после начала послания было то смешно, то грустно, а потом всё опротивело. Я стоял перед многотысячной толпой и мог указать каждому Путь. Точнее, указывал не я ‒ через меня они сами себе могли передать наставление. И что в ответ? А в ответ лишь молитвы, коленопреклонение и трон, на который они возвели меня.
Молнии вокруг притихли, давая возможность серебристому говорить не напрягаясь. Они словно прислушивались к словам вместе с Анри.