— Милая Зинка, — подумал молодой человек, глядя в несшуюся на встречу поезда длинную черную степь. — Милая Зинка, ты спишь уже... Свернулась калачиком, и лицо у нее теперь такое смешное, как у ребенка. Небось соскучилась бедная. Зато завтра вдвойне обрадуется. Пожалуй, „своей Юльце“ даже больше будет рада, чем мне...
В это время из соседнего вагона вышел кондуктор и молодой человек поспешил завести с ним интимную беседу, после которой оба говорившие вошли в вагон.
— Пойдем, Юля, — обратился к своей соседке молодой человек, — мы пересядем в другой вагон, —и, захватив с сетки два маленьких чемоданчика, он пошел вслед за кондуктором, взвалившим на плечи остальной их багаж.
Кондуктор привел их в соседний вагон, открыл пустое купе, зажег свечу в фонаре и, заметив, что молодая женщина стоит в нерешимости, вежливо, но с ноткой особенной фамильярности, произнес: — не извольте беспокоиться, сударыня, сюда никто ни зайдет... Покойной ночи-с! — и, поклонившись как-то боком молодым людям, быстро вышел.
Юля густо покраснела.
— Знаешь, Сережа, мне неприятно, что мы пересели сюда: черт знает, что он мог о нас подумать...
— Ну и пусть себе думает. Разве тебе это не безразлично?.. Давай-ка лучше располагаться на ночь -скоро 2 часа.
— Да, прилечь заснуть — хорошо, только раньше мне надо снять корсет... Отвернись, пожалуйста к окну — я переоденусь...
— Сделай одолжение. Я становлюсь у окна и начинаю с интересом рассматривать чудный, но совершенно невидимый за темнотой пейзаж, а ты скорей переоблачайся.
Молодой человек добросовестно уставился глазами в темное стекло вагонного окна, а Юля, достав из маленького чемоданчика белую ночную блузку, стала быстро переодеваться, стоя спиной к своему попутчику. Через минуту в шлифованном стекле окна отразилась ее полуголая спина, и плечи и красивые белые руки.
Заметив это отражение, молодой человек быстро отвел глаза в угол вагона, но через несколько секунд снова стал смотреть в стекло и даже, совершенно машинально, стал чуть дальше от окна, чтобы лучше видеть в нем отражение.
— Однако, какие у нее прекрасные формы, — подумал он, помимо своего желания. — Почему я раньше никогда этого не замечал?... Удивительно сложена...
В это время Юля обернулась к окну и нагнулась, чтобы положить корсет в чемоданчик. В окне, отразилась полудевственная грудь, высокая, упругая, белая с вишневыми кружками по середине. Молодой человек быстро сделал шаг вперед и прильнул разгоревшимся лбом к стеклу.
— Что скоро? — спросил он неестественно громким голосом.
— Сейчас, сейчас Сережа. Надоело любоваться великолепным, но невидимым пейзажем? — засмеялась Юля.
— Нет, нет, ничего... Минут через 10 мы будем переезжать мост через реку. Великолепное место. Если скоро кончишь свой туалет, так откроем окно и вместе полюбуемся.
— С удовольствием! Можешь уже повернуться, — я готова.
Она стояла перед ним улыбающаяся, несколько смущенная, в белой ночной блузке, совершенно скрывающей ее красивые формы. Но он уже невольно видел их сквозь легкую материю по едва уловимым, контурам мягких складок. Ему стало стыдно и неприятно, что Юля почувствует на своем теле его взгляд и, стараясь не встречаться с нею глазами, он начал смотреть на ярко горящую свечу фонаря.
— Задернуть занавеску, — подумал он, — не будет так видно, — и, подходя к фонарю, произнес вслух: — можно? — Режет глаза.
— Можно, конечно. Кстати, опусти стекло, а то как бы мы не пропустили моста.
Действительно, красиво изогнувшись, поезд подходил к черневшему впереди мосту, тяжело пыхтя, взбираясь на гору.
Молодые люди стали у открытого окна. Им приходилось жаться. Окно было узко и, чтобы выиграть кусочек места, он должен был положить свою руку на спину Юле, причем его пальцы оставались вытянутыми на воздухе, и вся рука была в напряженном положении.
— Ты ничего не имеешь, что я руку положил тебе на спину?
— Пожалуйста... Да что это ты со мной кавалерничаешь? Стань-ка так, чтоб тебе было удобно... Вот так, ближе еще... Я вовсе не так толста, чтобы мы вдвоем не могли поместиться у окна.
Он почувствовал сквозь тонкую ткань платья ее противящееся натиску тело, почувствовал его тепло, кровь ударила ему в голову, застучала в висках, хотел было отойти от окна, но не сделал этого, а наоборот, прижался сильнее, и вдруг в мозгу его ярко вырисовывалось ее отражение.
— Юля, видишь вон, далеко зеленый огонек: то пароход по реке идет. А там, желтенькие огоньки — это деревня. Видишь колокольню? Нет? Смотри на угол моста, видишь?