— Да, это единственно возможное объяснение, — соглашается начальник поезда. — Машинисту следовало остановить поезд, а мы, наоборот, неслись со страшной скоростью.
— Но кому понадобилось перевести стрелку? — спрашивает Пан Шао. — Ведь Нанкинская ветка еще не действует, и виадук не достроен.
— Думаю, это небрежность, — отвечает Попов.
— А я считаю, что злой умысел, — догадывается Фульк Эфринель. — Преступники хотели устроить крушение, чтобы похитить императорскую казну. Что еще их могло прельстить? Разве не с целью грабежа бандиты напали на нас между Черченом и Чарклыком? Думаю, что мы вторично подверглись нападению.
Американец и не подозревал, насколько был близок к истине.
— Вы, стало быть, полагаете, — говорит начальник поезда, — что после шайки Ки Цзана другие разбойники осмелились…
Майор Нольтиц, до сих пор не принимавший участия в разговоре, перебивает Попова и говорит громко и внятно, так, чтобы его все услышали:
— Где господин Фарускиар?
Пассажиры оборачиваются, ожидая ответа.
— Где его приятель Гангир и четверо монголов, которые ехали в последнем вагоне? — продолжает майор.
— Господин Фарускиар, где вы, где вы? — кричат хором пассажиры.
Молчание.
Попов идет в вагон, в котором ехал Фарускиар. Но там только сэр Фрэнсис Травельян. Он спокойно сидит на своем месте, холодный и неприступный, совершенно чуждый всему происходящему. Ему ни до чего нет дела. Быть может, англичанин думает в эту минуту, что на русско-китайской железной дороге не оберешься бестолковщины и беспорядков? Где это видано, чтобы стрелку переводил всякий, кому вздумается? Где это слыхано, чтобы поезд пошел не по своему пути?..
— Ну, так вот! — говорит майор Нольтиц. — Если хотите знать, какой злодей пустил поезд по Нанкинской ветке, прямо в пропасть, чтобы завладеть императорскими сокровищами, так знайте — это Фарускиар!
— Фарускиар?! — восклицают пассажиры, и большинство из них отказывается верить обвинителю.
— Как, — недоумевает Попов, — сам директор правления дороги, который так мужественно вел себя во время нападения разбойников и собственноручно прикончил Ки Цзана?
И тут я больше не могу сдерживаться.
— Майор не ошибается, — говорю я, — крушение — дело рук Фарускиара.
И, ко всеобщему изумлению, рассказываю то, что мне стало известно благодаря случаю. Но пока молчу о Кинко и его доблестном поведении. Я еще успею воздать ему должное.
— Теперь вы видите, господин Бомбарнак, что мои подозрения были не напрасны? — говорит майор Нольтиц.
— Да, и признаюсь без ложного стыда, что меня обмануло мнимое благородство этого проходимца.
— Господин Клодиус, — вмешивается в разговор первый комик, — напишите о случившемся роман, и все будут говорить, что это неправдоподобно.
Пожалуй, господин Катерна прав. Но то, что в романе кажется совершенно неправдоподобным, нередко случается в жизни.
Многие считают невероятным наше чудесное спасение, не зная, как его объяснить. Только мне одному, посвященному в тайну Кинко, известно, почему локомотив был остановлен на краю пропасти загадочным взрывом.
Теперь, когда опасность миновала, следует принять меры к возвращению поезда на линию.
— Сделать это очень просто, — говорит Попов. — Нужно только, чтобы некоторые из вас смогли потрудиться на общую пользу.
— Согласен! — восклицает господин Катерна.
— Что от нас требуется? — спрашиваю я.
— Дойти до ближайшей станции, то есть до Шоуяна и телеграфировать оттуда в Тайюань, чтобы поскорее прислали вспомогательный локомотив.
— Далеко ли это отсюда? — спрашивает Фульк Эфринель.
— Мы находимся сейчас приблизительно в шести километрах от начала Нанкинской ветки, — отвечает Попов, — а от разъезда до Шоуяна еще километров пять.
— Итого одиннадцать, — говорит майор, — не так уж далеко.
Хороший ходок пройдет это расстояние часа за полтора. Следовательно, локомотив из Тайюаня будет здесь часа через три.
Я готов пойти.
— Чем больше нас соберется, тем лучше, — заявляет Попов. — Как знать, не встретим ли мы на дороге Фарускиара и его сообщников?
— Вы правы, — соглашается майор Нольтиц, — и потому необходимо как можно лучше вооружиться.
Действительно, предосторожность не лишняя, так как разбойники должны находиться где-нибудь неподалеку от долины Чжу. Правда, как только они узнают, что просчитались, то постараются улизнуть. Вряд ли бандиты осмелятся напасть вшестером на сотню путешественников, не считая китайских солдат, охраняющих императорскую казну.