- Не хочу быть копейкой. Хочу рублём! - ответил он, не дожидаясь вопросов.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Усмехнулся и был таков.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
А вот чего хотела Фаскина, понять Николай Алексеевич был не в силах. То есть то, что она собралась быть художником, было очевидно. Но зачем?? Не было не только таланта, не было мало-мальских способностей. Были какие-то анти-способности. Противо-показания. Если первый год она, как могла, копировала, то потом начала ещё и извращать. Не просто штамповала свои нескончаемые вазы, а каким-то неведомым образом превращала их в вазы более мелкие. Как ей это удавалось, терялся и сам Николай Алексеевич. Пропорции она как будто соблюдала, но вещи мельчали. Скукоживались. Это было уже какое-то издевательство... Над чем? Над вещами. Над красками. Над самой идеей живописи. Над глазами, в конце концов, - глазами того, кто на всё это смотрит... Николай Алексеевич больше не знал, что сказать. Всё, что мог, он уже сказал. Показал. Галя Фаскина не просто ничего не умела, она умела наоборот. Этим-то "наоборотом" со всем своим бесконечным Фаскинским упорством она и занималась.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Встретив её в школе спустя почти тридцать лет, Николай Алексеевич оторопел.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
И всё-таки, видимо, он был оптимистом. Проглотив первый шок, он вдруг подумал, что за тридцать-то лет Фаскина могла измениться. Нет, не стала талантливой - не талантливой, а просто взрослой. И её мелко-вазовый период закончился - просто потому что взрослому человеку незачем штамповать это "мелковазье". В конце концов, какие-то знания он ей дал, какие-то, надо думать, приобрелись (за три-то десятка!), и кто знает, возможно она в состоянии их передать, в состоянии кого-то чему-то научить...</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Как Николай Алексеевич ошибался, он понял очень скоро. Да буквально через пятнадцать минут, когда зашёл в учительскую. У стола стояли три "шедевра". Мелковазье не закончилось. Похоже, оно даже... разгулялось! Вдобавок ко всему - и это тоже стало ясно очень скоро - с механическим упрямством Гали Фаскиной приключились некоторые метаморфозы. А именно: оно превратилось в осознанную, убеждённую самоуверенность Галины Гарифовны. Даже самовлюблённость. "Моё творчество...". Да ей просто нельзя было преподавать! Если Бердников "насаждал" импрессионистов, то Фаскина - себя!</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Пока Николай Алексеевич хватался за голову, Фаскина хваталась буквально за всё: за всю ту работу, которую ей предлагали , которую не предлагали, общественно-бесплатную, лично-платную... Уже и представить было трудно, что ведь совсем недавно как-то обходились и без Галины Гарифовны! И один только Бердников никак не мог с этим смириться. Никак не мог понять, как полнейшее неумение, замешанное на таких абсолютных противопоказаниях, сочетается с такой бурной деятельностью. Разумеется, не мирился он про себя. Ведь речь шла уже не о маленькой упрямице-неумехе, которой можно сказать (и нужно, и говорил, но, видимо, мало!), что её вазы идиотские, что вокруг - не вазы. Тут уже в силу вступала субординация, вежливость... в конце концов, здравый смысл! Заявлять коллеге, что она бездарь... Да, бессмысленно. Пахнет скандалом. А этого запаха Николай Алексеевич не выносил. При встрече он сухо раскланивался, а Галина Гарифовна списывала эту сухость на старость. Она была уверена, что эмоции стареют. Пропадают, как гладкость кожи...</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Однако и этому хрупкому, невнятному миру не суждено было затянуться. Николай Алексеевич таки оскорбил Галину Гарифовну. И когда! В день её рождения...</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Разумеется, он этого не хотел, разумеется, это получилось случайно. Глупо получилось... Выпив чуть больше полкружечки вина, принесённого именинницей, Николай Алексеевич почувствовал себя необыкновенно легко. И ужасная Гарифовна показалась ему не такой уж... ужжжасной. Её стало жжжаль. Как-то легко жаль - как в песнях. И вообще, всё в Николае Алексеевиче как-то пело, жужжало, свет лился в окна такими толстыми, насыщенными лучами, что можно было смотреть и смотреть... Поедать глазами! Это был просто какой-то... световой жир. И вот бы это написать!.. И тут Николаю Алексеевичу стало интересно: неужели, дай Фаскиной кисть, она бы и сейчас какой-нибудь вазон изобразила?..</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Об этом он её и спросил.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
А оказалось - оскорбил.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Он, конечно, извинился, но, конечно, только на следующий день, когда уже - конечно! - было поздно. И они стали открытыми врагами. Вернее, Фаскина стала. Николаю Алексеевичу, человеку по природе мирному, всё это было трудно и неприятно. Его бы в это и не втянули - Бердников был согласен на любой график, на любой расклад чего угодно - но Галина Гарифовна пошла войной на импрессионистов. Где-то на задворках сознания Николай Алексеевич отметил, что хоть это характеризует её как человека неглупого... Ну, или хотя бы сообразительного. Ведь сообразила же она, что это (это и только это!) вынудит его нервничать, отвечать, - в общем, участвовать. А как не участвовать, когда дети приходили с её занятий такими... анти-импрессионистскими! То Галина Гарифовна сказала, что на природе гуляют, а не картины пишут, то заявила, что "этих Моне всё равно не пересчитаешь"...</p>